В Эрфурте стояла прекрасная погода. Природа словно благоволила этой легендарной, грандиозной встрече, которая заняла все внимание знати в любом уголке Европы. Каждый видел в этой встрече то, чего хотел или чего боялся. Кто-то ожидал укрепления их союза, кто-то рассчитывал на отказ Александра приводить в действие тильзитские обещания, но, наверное, абсолютно точно никто не хотел этой встречи. Даже дипломаты обеих сторон. Наполеон не мог этого знать, но догадывался. А, впрочем, кто они такие, чтобы перечить великому французскому Императору? Он столькими силами и упорством пытался поднять эту страну с колен, вернуть ей былое величие, и успешно справился с этим, чтобы прислушиваться к министрам, которые слишком трусливы, чтобы решиться на его амбициозные планы.

Им придется. На кон поставлено слишком многое, чтобы безрассудно рисковать. На кону - корона и собственная жизнь, а потерять уважение Наполеон не мог себе (и никому, впрочем) позволить.

А ведь еще помнил, как хотел прославиться литературными трудами... Или как хотел поступить на службу в Российскую империю, потому что жалование в России было самым большим в Европе... О, какими наивными и простыми были его мечты! Какими неисполнимыми казались! Но сколько воды утекло с тех пор - не счесть. То был Наполеон-мальчишка, Напулеон-корсиканец, мальчишка с крутым нравом, не знавший золотых залов и дорогих шелков, презирающий утонувшую в роскоши и интригах Францию, когда-то поработившей его родную Корсику. Францию, которую он всей душой не любил, но которой искренне желал свободы - великой стране, что позволила голубой крови утопить себя.

То было совсем недавно, но, оглядываясь назад, Наполеону кажется, что с тех пор прошла целая жизнь. Он теперь совсем в ином возрасте, да и идеи его простирались уже далеко не в русле революции. Император, завоевавший страну, готов был завоевать мир. И мир, окружавший Францию, чувствовал, как Наполеон приближается к нему, смыкает руки на горле каждого княжества, каждой, сохраняющей независимость, страны, еще готовой дать отпор, но всё никак не отважившейся. Наполеон знает, что и не отважатся. Будут просить помощи у другого сильного мира сего, захотят зайти за могучую спину русского императора, России, которая всегда защищает слабых, но никто не защищает ее. Пряча их за своею спиной, Россия неизменно получает их штыки в спину, как только исполняет миссию. И в этот раз будет так же. Но в этот раз Наполеон не позволит! Он не откажется от дружбы с императором российским, не отойдёт от своих идей быть хозяева этого мира с Александром, правда, ему ведь не жаль делиться кусками торта с этим достойным человеком. Он не знал других таких монархов, которые и впрямь обладали бы теми качествами и самоотверженностью, какие были свойственны Александру - все до единого они вызывали в Бонапарте лишь жалость и ни капли сочувствия. А свидание в Тильзите открыло Наполеону много удивительных сторон русского царя, о которых он и не подозревал ранее. Не подозревал, что обнаружит их и у себя, что так легко очаруется самым неоднозначным человеком в Европе, и столь легко согласится пойти ему на уступки.

И, конечно же, что тогда, что сейчас - он хотел, чтобы Александр просто согласился и взял то, что Наполеон так щедро давал ему в руки. Именно ему. На Пруссию и ее царя Наполеону было наплевать. Если он захочет, он сотрет Пруссию в порошок, и едва ли его что-то остановит. Но Наполеон не отдавал себе отчет, что его уже останавливал Александр. Каждый его жест, даже его бездействие и покорность действовали на Наполеона так усыпляюще... Он не замечал этого, он уже давно не прислушивался к сердцу, а лишь ощущал странное волнение внутри. Он так старательно пытался прислушаться к собственным мыслям, что на мгновение забыл, что рядом сидит Александр. И что они уже не в окружении слуг и послов, а одни в кабинете.

- C’est un véritable grec du Bas-Empire, - говорил он себе, смотря на Александра. Его губы, его лицо, осанку и широкие плечи. Даже сидя в кресле, он казался восседающим на троне. Настоящий император по крови, в нем все выдавало наследника Византии. И он, корсиканец, армеец, в глазах Европы узурпатор и тиран. Но в глазах Александра столько тепла и интереса, ни единого намека на неприязнь. Как можно было не очароваться? Ему хочется проявить себя добродетелем, а не монстром, в которого его превратили злые языки Европы.

Есть два рычага, которыми можно двигать людей, — страх и личный интерес. Наполеон так считал. Что ж, если в первом случае он завоевал Европу, то завоевать доверие Александра оставалось только вторым.

- Alexander, mon ami. - Теплая, покровительственная улыбка старшего товарища, застывает на его губах. О, Наполеон тоже очень рад этой встрече. - Uh, comment avez-vous atterri? - Вежливость банальна, но приятна. Он и забыл, что у Александра такой приятный голос и до чего хорошо он говорил по-французски. Пускай рассказ о дороге будет не слишком полезным им, но Наполеон готов позволить себе очароваться снова.

Он перехватывает внимание Александра, чей взгляд скользнул по карте:

- О, прошу вас, оставьте это на потом. Я был бы рад пообщаться с вами, мой друг, а дела обсудить успеется... - и, подойдя к нему, коснулся его плеча рукой.

[icon]https://i.imgur.com/6UlaBSc.png[/icon][nick]Napulione Buonaparte[/nick][status]Vive la France[/status][sign] [/sign][lz]<a href="https://ссылка на анкету">НАПОЛЕОН<br />  БОНАПАРТЕ</a><br /> Император Франции<br /><span style="color:#4b1414"> 39 лет</span><br /><hr>[/lz]

[icon]https://i.imgur.com/6UlaBSc.png[/icon][nick]Napulione Buonaparte[/nick][status]Vive la France[/status][sign] [/sign][lz]<a href="https://ссылка на анкету">НАПОЛЕОН<br />  БОНАПАРТЕ</a><br /> Император Франции<br /><span style="color:#4b1414"> 39 лет</span><br /><hr>[/lz]
У Александра была потрясающая способность, которой Бонапарте искренне восхищался: Александр имел привычку наблюдать за кем бы то ни было, даже если сам выглядел отстранённым. Внимательный слушатель, терпеливый, неторопливый, заставляющий других подстраиваться под свой ритм, он же и задаёт его, как задает тон любой беседе и переговорам. Наполеон заметил это не сразу, очевидно, потому, что наблюдательностью он сам не отличался, однако его эмоциональность, страстность, шли в резонанс с вечно спокойным и загадочным Сфинксом. Рано ли, поздно ли, но Наполеон заметил; а затем и осознал. У Наполеона сей черты попросту не было, но во многом потому, что не было терпения - ни в запасе, ни по природе своей; его мозг мыслил быстрее, более стратегически, чем у окружения, вот почему Наполеон был Императором, а не дипломатом. Видит Бог, французский император и сам попытался было повторить тактику! Но все безуспешно... И это не хорошо, и не плохо - это просто они. Неповторимые, разные, великие.

Наполеон старается быть внимательнее к собеседнику наедине, и хотя бы это ему удается. Этого и достаточно. Он замечает, как русский царь чуть меняется в лице, когда начинает ощущать себя в безопасности, и когда на мгновение замирает от прикосновения. Поразительная вещь: с пленителем Европы и узурпатором, как Наполеона за глаза называли европейские монархи и князьки, Александру Павловичу было спокойнее всего, безопаснее, чем с собственной свитой и послами; безопасно здесь, за закрытыми дверями просторного кабинета, ему становится будто легче дышать. Незначительная перемена, но ощутимая, в особенности когда взгляды монархов пересекается и Наполеон обнаруживает на чужом красивом лице эту улыбку.

Такую улыбку, которую он никогда не позволял себе при сторонних наблюдателях, которую обнажал - и не иначе, - лишь наедине и лишь с теми, кому... доверял? Не совсем верное слово в контексте их "деловых" отношений, но к собственному ужасу, Бонапарт испытывал те же теплые и где-то сентиментальные чувства к союзнику, но без пяти минут врагу - кто знает, что будет завтра, кто знает, как пройдут Эрфурсткие переговоры. Впрочем, на решение этой проблемы у них очень много времени. Но его улыбка, легкое смущение в присутствии французского императора - ради этого стоило ждать так долго.

- Две великие империи вновь встречаются, чтобы укрепить союз. Не мало ли одного плота для этой встречи? К тому же, я слышал, вы любите светскую жизнь, а вот мне нечасто выпадает возможность наслаждаться ею. - Наполеон пожимает плечами несколько смущенно, поясняет: - Говорят, я не умею отдыхать. Признаться, дела и впрямь для меня важнее... Но, я искренне надеюсь, мы с вами отлично проведем время и притом весьма продуктивно.

Иначе и быть не могло! Наполеон обещал застрелить каждого, кто посмел бы испортить мероприятие или отойти от четко выверенного плана. Конечно, для Александра Павловича все должно было казаться идеальным, последовательным, вовсе не обязательно ему знать, как много сил и вдохновения вкладывалось в Эрфуртский конгресс. Он должен оценить лишь то, с каким гостеприимством Его Величество встречают в Эрфурте, и сам Наполеон Бонапарт - как ценит их дружбу и договоренности. Пыль в глаза? Пускай. Но широкая и щедрая душа императора-корсиканца желала только самого лучшего приема для самого важного гостя.

- О, нет, все в порядке. - Просто отчего-то смущаюсь, как мальчишка, и совсем не могу собраться! - Быть может, мы... - вдруг спохватившись, Наполеон порывисто жестикулировал в сторону графина с вином и кушаньями, ожидающих своих гостей в другом углу кабинета. - Поднимем фужеры за встречу?

  [sign]Но ловлю я твой взор напрасно... [/sign]

Отредактировано Константин Романов (2021-03-22 11:43:57)