Сначала, на эмоциях, Олег решает действовать безо всякого плана, собираясь в дорогу здесь и сейчас. Это состояние длится менее минуты, и только еще больше убеждает его самого же, что план нужен. Он ведь даже для начала толком и не знает, в какое пекло ему собираться, куда, и действительно ли это нужно Сереже. Все же нужно; об этом свидетельствуют те крупицы информации, которых он собирает все больше, и с каждым днем спит немногим меньше, чем накануне. Волков нанимает людей, находит людей, которые работают в клинике, решает, куда можно уехать на первое время (и все равно они так и не покинули область).
Сергей Разумовский - Чумной доктор, подумать только - вряд ли ожидает, что за ним придут. Тем лучше, ничем не сможет выдать то, что вокруг него выстраиваются такие планы, проще ранее провернутых операций, но не менее волнительные. Волков дотошно проверяет все, и лишний раз не думает, как проходит лечение.
Переживать - потом. Сейчас - разобраться, наконец, с охранной системой.
По закону жанра, после спасения легче не стало. И это стало понятно в первые же часы, еще в транспорте, когда Олег, уже действующий на чистом адреналине и везении, выдыхает наконец, и обращает все внимание на спасенного. Тот - то ли спасибо шоку, хотя скорее целому коктейлю из медикаментов - смотрел на Волкова странно, как сквозь него. И так всю дорогу, полную громких переговоров между наемниками, и молчания по части личного общения. Сначала ссылает все на шок, на усталость, на то, что он, по сути, мертв для всего мира и для Сережи в частности, да оставляет его на какое-то время перевести дух.
Это пройдет. Должно, потому что возможностей сюда же выкрасть еще и квалифицированного психотерапевта он не находит. Но на крайний случай, думается, все равно раздобудет. Вверяя в руки везения все происходящее, рисковать приходится слишком многим и без того. Самое главное - цел. В безопасности, ее обеспечит.
Они уже прибыли на место, когда не было еще полуночи, Волков оставил в комнате еды, и на время ушел в другую. Часов под рукой нет, телефон как поставил на зарядку, так и не брал в руки даже. Кому ему отзваниваться? В их распоряжении небольшая квартира в доме, где у соседей водки допроситься проще, чем соли, да и ту попробуй выпроси задарма. "Черт" - только теперь в полной мере осознает, что за всем этим у него нет никаких слов, которые объяснили бы воскрешение. Правда, признаться, теперь не только ему отвечать на неудобные вопросы. И вместе с этим сумбуром в мыслях открывает дверь.
- Ты в порядке? - Дурацкий вопрос, весь вид Разумовского не говорил - кричал о том, что он не в порядке. И психиатрическая больница, из которой он его забирал, тоже была явным показателем, что что-то не так. Вроде бы тот же человек, которому в очередной раз помахал на прощание, с которым урвал телефонный звонок, выслушивая сбивчивую речь и улыбаясь, а вроде совсем другой. Отстраненный, загнанный. Что должно было случиться здесь, в Петербурге, чтобы произошли такие перемены? Он продолжает по крупицам собирать информацию, но все равно не может сложить простые два и два.
Тот случайный телерепортаж стал во многом решающим, выходит.

Когда сейчас Волков смотрит на человека перед собой, он все никак не может собрать единой картинки. Прежде не хватало как раз этой, последней детали, но с ее появлением вся остальная картинка рассыпалась на фрагменты. Никак не вписывался Разумовский перед ним с тем, которого показывали по небольшому телевизору. И никак не собирался с тем, которого он знал столько лет прежде. Который находил баланс между учебой и какими-то сторонними проектами, но забывал банально поесть, а потому питался абы как, если он, Олег, не уследит. Вот этот человек являл собой ту угрозу, о которой вещал закадровый голос?
По опыту знает, что нельзя никого недооценивать, особенно потенциальную опасность от любого человека перед собой, выгляди он как угодно. Но вместе с тем, трезво оценивать близких людей довольно сложно. Уже не справляется, если быть честным. Но из них двоих прежде всего Олегу-то и нельзя сбавлять бдительность. Потому, когда перед ним замирает Разумовский, с трудом поднимаясь на ноги, не кидается навстречу, а наоборот, так и остается в дверях.
- Сереж... - Да-а, он думал, что может быть готов к любой реакции и действиям, но обманывал сам себя. Перед ним - его друг. Испуганный явно, и это только одно чувство из того клубка эмоций, который сейчас испытывает. У Олега было время бегло переговорить с другим психиатром, который не знал данных о возможном пациенте, а угрозы сделали его куда словоохотливей. Но у него были лишь предположения и рекомендации по препаратам, которые в дозировке отличались от той карточки, которая была у Разумовского в клинике. Да и не это первопричина, почему Олег старается сейчас говорить максимально спокойно.
Они же с детства вместе. С треклятого детского дома, где хороших воспоминаний раз-два и обчелся. Но Волков сейчас цепляется за ту часть памяти, где он с полуслова понимает о том, что хочет сказать Разумовский, понимает еще до того, как тот сам осознал, что время действительно порадоваться. Правда, сейчас оно еще не наступает. "Сейчас" - это неловкое молчание, зависшее между ними в воздухе; раздобытые лекарства, почему-то в ящике на кухне; борода, которую так и не успел сбрить, но все равно, ведь даже с ней должен быть узнаваем.
- Это ведь я, и ничего от тебя не скрываю. - Примирительно вскидывает руки, делает полшага назад, чтобы взглянул еще раз. Нет, как раз-таки узнает, но принимает за другого - чешет затылок одной рукой, и лишь после все же их опускает, но ближе пока не подходит.
Не скрывает он, как же. Это они еще не добрались (а если придет в себя, наверняка припомнит) до похоронки, которую в один из дней получил Сергей, и о чем прекрасно известно самому Олегу, который в ней значился. Ситуация патовая. Можно ли доверять человеку, который наврал на таком расстоянии, не станет ли он обманывать теперь? Чуть качает головой, но внимание не переключает. Слишком уж пока...непросто.
- Ты же меня помнишь, и знаешь, что это я. Прости, пришлось добираться домой немного дольше, чем говорил. - Сколько месяцев это вышло в целом, лучше даже не считать. Тогда он действительно считал, что вариант с таким обманом будет лучше для обоих, но только теперь имеет возможность в полной мере понять, как же ошибся. Чувство вины все равно при нем. Но не о нем сейчас и речь. - Тебе лучше постараться успокоиться. - Если бы эмоции были осязаемы, Волкова бы снесло уже ударной волной к чертовой матери, и, возможно, это еще легко бы отделался.

Все, что он чувствует сейчас - все сводится к чувству невыразимого стыда. Уже после всего этого идет сочувствие, идет обеспокоенность, и, чего уж там, усталость. Все-таки провозиться столько дней практически без сна - он бы рад свалиться часов эдак на пятнадцать, и сейчас держится на одном честном слове. И все тот же стыд. За то, что не узнал и не пришел раньше. За то, что не был рядом. Что ушел, в конце концов, и не подал ни единой весточке. Ведь было нельзя, сам понимаешь, Серый, никак, ты же знаешь, мне нужно, и все-все поймешь.
Единственным утешением, за которое Олег держался было то, что они оба все-таки взрослые люди, и не могут опекать и допекать друг друга до пенсии, которая, видимо, им теперь в бегах не светит обоим. Увезти бы его из города... Все, что подразумевает попутчиков, для них закрыто, а это значит, что все снова своим путем. Волков уже думал о возможных перемещениях, но для начала нужно было хоть как-то стабилизировать ситуацию. Все-таки все то, что было днем ранее, было невообразимо легче, чем теперь.
Держится в стороне, смотрит спокойно, старается говорить спокойно, и на получающемся контрасте, кажется, сам скоро завоет. Где все те нужные слова? Почему теперь закрадывается предательская мысль о том, что, быть может, Разумовскому было бы к лучшему оставаться там же и получать квалифицированную медицинскую помощь? Теперь, напротив, подходит чуть ближе, медленно, оставляя возможность себя остановить и развернуть обратно. Кажется, пока спокойно.
- Это долгая история, - Короткий смешок вырывается помимо воли. Что детали его службы на фоне истории Сергея Разумовского, которая успела обрасти слухами, при уже имеющемся-то костяке истории, в которую невозможно поверить? - Слушай, я тебя не преследовал, был слишком далеко, чтобы это сделать. Кто-то еще - возможно. Но не я. - Это действительно что-то новенькое, о чем он в медицинской карте, кажется, ничего не видел. Упоминания своего имени или фамилии точно, и хоть чего-то отсылающего к тому.
Все-таки виноват.
Еще полшага навстречу, совсем немного, и чуть наклоняется вперед. Неприятное сравнение, даже мысленно, но он словно приручает сейчас дикого зверя. Даже на заданиях подобного не было, все казалось куда; да проще, чего уж там. Заброшенная квартира неожиданно начинает отдавать клеткой. Возможно, такой она сейчас и кажется загнанному в угол человеку. В буквальном смысле. Даже в детском доме, даже в самые сложные минуты отчаяния от его таким не видел, хотя всякое бывало, и стычек уж тем более немало, и Серый на них нарывался прекрасно. Но никогда не терял присутствия духа, еще и его, Олега, успевал заверить, что все-то нормально, и со всем он сам управится. В конечном итоге помощь из раза в раз-таки была, но это третья история.
- Я уйду, если ты того хочешь, но это действительно я. И мне не пришлось для этого восставать из мертвых, просто так сложились обстоятельства, пришлось держать тебя в неведении в том числе, Серый. - Он итак загнанный весь, к чему путанные объяснения? Они их оба не осилят сейчас, по разным причинам. Стоит напротив, склонившись, позади только подлокотник обшарпанного дивана. Одну ладонь опускает на него, упираясь, а вторую руку протягивает вперед, словно предлагая помочь подняться.
[nick]Олег Волков[/nick][status]твой стиль одежды "как на встречу вдов"[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/2f/62/t979351.gif[/icon][sign]  [/sign][lz]<a href="https://ссылка на анкету">Олег Волков <br /> </a><br /> этот конченный со мной<br /><span style="color:#4b1414"> 30</span><br /><hr>[/lz]

Маленькая победа - уже победа.
Волков незаметно переводит дух, когда видит хоть какую-то толику доверия со стороны друга. Может, все-таки поверит? Он осторожно держит его ладонь, не торопит, выжидает. Хочется что-то сказать, как-то подбодрить или уверить в своей правоте, но не находит нужных слов, ни одного. Да и не хочется запутывать еще больше, если уж на то пошло. Объяснения все еще кажутся странными и нелепыми. Дальше должно быть все-таки проще, если будут общаться в том же ключе. Все-таки не первый день знакомы, пусть и столько времени прошло порознь. Олег и правда мало знает, что было в его отсутствие, и только видел сухие строчки текста медицинских заключений, да полтора репортажа... Не стоит забывать, что Разумовскому светиться на улице нельзя - ни сегодня, ни завтра, ни в этом месяце. Увезет, где безопасней, переждать.
- Серый, что ты как маленький. Думаешь, небольшие махинации с документами такие уж сложные? Тем более такие незначительные, - Ухмыляется, но все равно выглядит виноватым. Не то что это была его инициатива, и что было много вариантов, но отвечать теперь ему. Олег правда ведь хотел хоть как-то предупредить, но...что не вышло, то не вышло, теперь он будет думать об этом еще не один день. Все, что только могло, уже случилось.
- Да, я слышал. Повезло, что тебя показывают по всем каналам, кажется, любой страны, - Странно обсуждать такое. Тем более с ним. Разумовский в его памяти был, конечно, не настолько зашуганным человеком, но узнай он сначала историю, пожалуй, не смог бы поверить, что это он. До сих пор не очень-то верит, когда смотрит в глаза, но приходится. Ошибки быть попросту не может.
- Ты думал, что это я сжигал? И зачем бы я это делал? - Тоже невольно переходит на шепот, смотрит в сторону окна, пока продолжает мерно касаться чужой спины. Тихо так, спокойно. Волков бы даже мог подумать, что просто вернулся в очередной раз домой, пока Серый воевал с сессией - выглядел он тогда примерно так же, как и сейчас. Обнимает крепче - вот он я, мол, никуда не денусь, настоящий, тебе не кажется.
- Давай-ка ты, присядь. - Кивает в сторону дивана, придерживая Разумовского за плечо. Даже отпускать уже страшно, вдруг снова начнет казаться галлюцинацией какой? Лучше перебдеть в их ситуации, это понятно даже не специалисту. Да и ему самому бы сейчас, признаться, отдохнуть бы. Адреналин уже не так сильно бьет по голове, а когда он последний раз спал столько, сколько рекомендуют врачи (часов восемь? да это целая жизнь), и не вспомнить.
Но если сейчас и спать завалится - все равно не уснет. По дороге туда он еще задремал было, то теперь точно не сможет. Как вообще можно, когда столько вокруг? Лучше бы раздобыть себе кофе, но ничего прозаичней "три-в-одном" здесь не водилось. Даже кипяток уже будет роскошью. Рано или поздно Волкову придется пойти хотя бы до магазина, продуктов в квартире не очень много. Зато вещей приготовил и для Сергея, вон, лежат в шкафу, дверь которого не сможет помочь закрыть даже хорошая физическая форма.