[indent]У Миши Бестужева была удивительная способность находить две вещи, подобно полицейской собаке-ищейке: новых друзей и приключения. Удивительно в этом то, что обе эти вещи находило исключительно одно место: да, Миша был уверен, что так называемая "чуйка" находилась у него в небезызвестном месте, и что его задница притягивала к себе все события в его жизни. Ну а о том, что вечно всё идёт через жопу, говорить и вовсе не приходилось, поскольку факт. Не было случаев, когда бы у него получилось что-то с первого раза без сучка без задоринки - во всём крылся подвох, но в виду особенностей характера, переносил он это довольно легко. Жизнь - игра, как говорил небезызвестный Остап Бендер, а Мишель всегда умел выбирать себе кумиров [почему-то большинство из этих авантюристов базировались в Малороссии, такая вот тенденция]. Даже переезд в Москву оказался полон приключений и посылаемых проклятий в спину из уст отца, что так хотел отдать сыночку в армию, а не в высшее учебное заведение. Так что, Миша не уезжал из родного города - он бежал.
[indent]И если уж речь зашла о географии: когда нижегородец оказывается в Москве, он не сильно чувствует разницу менталитетов, а, следовательно, адаптируется к новым условиям существования очень быстро. На душе отрадно было от одного только факта, что Кремль в Нижнем Новгороде выглядит значительно интереснее, да и вид на пересечение Оки и Волги в стократ симпатичнее Москвы-реки. Миша был патриотом, хотя и прожил большую часть жизни далеко не в хипстерской столице России, а в областной деревне. Оговорочка: деревня не в смысле, что там повсеместно раскиданы деревянные полуразрушенные дома с резным прогнившим забором, а что-то вроде посёлка с частными секторами, и да, какое-то время у него была даже собственная лошадь [Откуда у тебя такая осанка, спрашивают люди. Танцы и верховая езда, маменька отыгралась на младшем из сыновей]. В четырнадцать лет Мишелю надоело сходить с ума на домашнем образовании, и он переехал в Нижний Новгород к бабушке с дедушкой, где и познал все прелести поздней социализации. Портовый город - это всегда доступные девочки, вечеринки и опэн-эйры, лёгкие наркотики и вид дорогого бомжа, который считается стильным. В шестнадцать у Мишеньки уже был железный конь фирмы "Ямаха", а в семнадцать - золотая медаль по окончанию лицея.
[indent] Если бы он не уехал из Нижнего тогда, по велению ли сердца, ведомый ли интуицией, он бы, наверное, кончил плохо. Он перерос этот город, своих одноклассников и друзей постарше; этот город казался ему невозможно маленьким и душным, бесперспективным, как бы ни вкладывались в его развитие региональные власти. Миша знал, что его отец затравит за каждый шаг, а будучи под его чётким тираничным контролем, абсолютно не сможет проявить себя. Увы, но таланты младшего Бестужева-Рюмина лежали в совершенно иной плоскости, нежели в той, в которой мыслил его отец и какими категориями мерил, и дорогая маман лично помогала собирать сумки любимому Мишелю, отправляя его в Москву. На самом деле, это был не тот порыв к побегу в мегаполис провинциального пацана, Миша это толком объяснить-то не мог: просто тянуло туда, как магнитом, чувствовал, что нужно ему именно в Москву, хотя мог поступать в ту же Сорбонну со знанием французского.
[indent]Французский, верховая, танцы - всё ещё ведёте подсчёт его бабским хобби, да? Вот и папаша вёл.
[indent]Чуйка действительно не подвела! Стоило заселиться в общежитие МГУ, жизнь тут же заиграла по-новому. Он подружился со всеми соседями и их соседями, и в конечном счёте, в главный зал университета на посвят пришёл в компании старшеков, обещавших познакомить Бестужева с самыми чёткими ребятами в универе.
[indent]- И вот с тем? - Вполголоса спросил Мишель, не отрывая взгляда от парня в белой рубашке с вальяжно расстёгнутыми на вороте пуговицами, что читал торжественную речь, расхваливал университет и зазывал присоединяться к студенческому совету и прочим действующим кружкам. Господин Председатель совета, как его мысленно назвал Миша, случайно столкнулся с его немигающими оленьими глазами - и вырвал сердце. "А это, сказал Каховский, Сергей Муравьёв-Апостол, местная знаменитость" и его дружбан, на секундочку. Всего остального Мишель не услышал, погружённый в свои мысли и всё оставшееся время мероприятия безуспешно пытавшийся унять заходящееся в ритме самбы сердцебиение. Мишель не мог понять, что с ним только что произошло, но он, блядь, клянётся, что это дежавю: и этот зал, и гаркающий смех Каховского, и эта мягкая улыбка Господина Председателя со сцены и кусок поздравительной речи, которую Миша воспроизвёл одними губами. Всего лишь вспышка несуществующего воспоминания - одна из тех, что будут возникать во снах все последующие годы обучения в университете, смыкающиеся лишь на одной фигуре Сергея Муравьёва. Хаотично, бессознательно, совершенно невозможно.
[indent] Им и вправду удаётся подружиться, пускай не сразу и даже не благодаря Каховскому. Судьба знакомит Мишеля с Кондратием, местным журналистом-литератором, когда парень принимает участие в студенческом митинге против коррупции среди преподавателей, и очень быстро находит с ним общий язык сразу после, когда небольшая компания активистов празднует победу в баре на Чистых прудах. Ещё через неделю Миша становится членом клуба политических дебатов, и там-то снова встречается с Муравьёвым-Апостолом. Теперь они общаются чаще и больше, больше флудят в общем чате, пока и вовсе не переходят в личные сообщения, и Мишелю кажется, что он точно на своём месте, и его сердце бьётся практически ровно. Но это не точно. Совершенно не точно, потому что вокруг Сержа постоянно вьётся его белобрысая мегера. Вообще-то, это не Мишель её так прозвал, а сам Рылеев во время очередной вписки "для своих" на его хате сознался, что она всех бесит, поэтому они её не зовут ни в клуб, ни на тусовку, и будь она нормальной тёлкой, то не написывала бы ему по стопицот сообщений, а доверяла бы - ведь он зависает с друзьями, а не с другими бабами. Хотя, вообще-то, по всякому бывало, но Серёга верный и немного каблук. Миша ревновал, но ревновал как лучшего друга. Но всего лишь первый курс и семестр второго.
[indent]Потому что потом Рюмин признался себе в своих худших опасениях относительно их крепкой мужской дружбы, что за год с лишним сделала их неразлучными братанами и сплотила в один невозможно продуктивный, основанный на ментальном взаимопонимании, тандем. Просто, наверное, когда на даче засыпаешь в одной кровати с выпившим лучшим другом, и красная толстовка, натянутая до бёдер - единственное, что скрывает твой стояк, приходишь к мысли, что у лучших друзей ловить эрекцию друг на друга не принято. Мишелю ещё никогда не хотелось провалиться сквозь землю [пробить Рылееву целый этаж] так сильно, как в тот момент, и вообще после этого Бестужев-Рюмин целиком погрузился в работу над курсовой и чтением программ набирающей популярность оппозиционной партии на разных собраниях, а осенью третьего курса и вовсе встретил Катюшу с инъяза из Ленинского МПГУ. Лишь бы бросаться, как самоубийца, на дно серёжиных зрачков и признаваться спьяну в любви, зная, что он всё равно ничегошеньки не заподозрит, не просить играть что-то из "Нервов" на гитаре - и каждый раз умирать.
[indent]И всё же... Мишель не пожалел ни об одном своём решении с тех пор, как уехал из Нижнего - ни об одном, мать его, решении. Даже если сейчас, после защиты курсовой, переходя на пятый курс, он возьмёт и признается: Серж, такое дело, но я тебя хочу/заебал го мутить/ты мне нравишься/Je t'aime - подчеркнуть нужное по ситуации. Вроде как настроился на будущие выходные. На субботу. Да, суббота в самый раз: можно накидаться в хлам в случае отказа и целое воскресенье умирать на отходах, чтобы в понедельник выйти на подработку.
[indent]У судьбы, как обычно, были другие планы на его жопу, да и на товарищей тоже. Но дело, над которым они так корпели, в которое вложили столько сил, должно было работать - всё ведь шло, как по маслу. Самовыдвиженцы, честно собранные подписи москвичей, успешная регистрация в избирательной комиссии, а потом... Потом всех дружно послали нахер, и началось такоооое! Без шуток, но это было воистину историческое событие: команда Пестеля и команда протеже Навального работали вместе, бок о бок выступали перед толпами митингующих, подвергались задержаниям. Бредовая ситуация, спровоцировавшая целую волну протестов. Конечно же, золотая молодёжь МГУ и работники штаба "Русской правды" бросились на амбразуры, как с цепи сорвались, будто только и ждали лучшего момента - мол, ребята, у России ещё лет десять такого шанса не будет, собирайте всех, выходите на площадь!
[indent]Проспект Сахарова был забит народом. Толпы людей образовались в тысячный митинг, и его друзья были в первых рядах. Миша восхищённо смотрел на всё это действо, чувствуя безумную гордость за всех пришедших, всех смельчаков, которые подадут пример регионам, которые творят историю здесь и сейчас. Мишель размахивал своими космами влево и вправо, надеясь случайно не свернуть голову, потому что не мог сосредоточиться на чём-то одном: тут Кондратий сатиру читает, там Пестель и Любовь Соболь бок о бок стоят, типа, ну - версус, ёпта? - Серж с плакатом рядом. Миша то бессовестно прижимается к нему плечом, то и вовсе обнимает, потому что в толпе незаметно, в толпе неустойчиво, а он уже немного подшофе - зашёл в Бургер Кинг перед митингом, решил запить бургер пивом, ну с кем не бывает, лето же. Миша чувствует себя счастливым. Мише не хочется думать о том, что ничего в их личной жизни не меняется, ведь перед правым делом личное второстепенно, идея важнее - это уже дело принципа и дело чести.
[indent]Кожу шеи под ухом обдаёт огнём серёжиного дыхания, и фокус внимания Михаила рассеивает окружающий мир, сужаясь до лица Муравьёва-Апостола. Конечно же, Миша слышит всё слово в слово, и его настр моментом перекрывает до напугано-растерянного. Нельзя начинать диалог с "Нам надо поговорить" - это всех пугает! Мишель задумался на мгновение, пытаясь уцепиться за нужную мысль: но успел только отрицательно покачать головой, глубоко вдохнув грудью спертый августовский воздух, хотел было ответить, что да [то есть нет], с ним не всё в порядке, но не сейчас же об этом говорить! Как вдруг, гвардейцы пришли откуда не ждали - и тут-то всё поплыло, вовсе не от духоты, а от паники, накрывшей народ. Мирная демонстрация превращалась в настоящее побоище.
[indent]- Сережа! Блядь, Серж! - Только и смог выкрикнуть Миша, пытаясь зацепить друга в толпе, удержать за руку больше, чем на мгновение. Самолично готов побить экипированных до зубов росгвардейцев, лишь бы перестали устраивать террор и вязать его друзей. Их разделила толпа, и Мишель едва не потерял сознание от накатившего липкого страха призрачной картинки, выскочившей из подсознания: вечер, холодно, выстрел, Сергей заливает кровью снег. Ах, точно: Мишу ударили по голове, заломили руки, для достоверности ударили дубинкой по спине. Странно, что не почувствовал этого так же остро, как страх за Сергея и накатившую панику от того, что не получается отыскать его среди лиц.
[indent] Но он, к счастью, находит его в автозаке, куда Рюмина запихивают силой - он перестаёт сопротивляться и вырываться только когда видит Серёжу внутри автозака. Его грубо толкают в грудь, впечатывая плечом в стенку, надевают наручники, сцепляя руки спереди, и заталкивают дальше. Парень без особого сопротивления вваливается в автозак, занимая соседнее с Сержем сидение. Смотрит на него своими глазищами напуганными - не за себя, за него страшно. Спрашивает:
[indent]- Ты как? - Подносит руки к его лицу, касается кожи рядом с ссадиной под чёлкой. И тут же роняет их без сил, лепечет, теперь уже напуганный за себя: - Что дальше будет, Серёж? К такому меня жизнь не готовила. Нас в отделение отвезут? Я ни разу не... - едва ли не задыхается. Роняет голову на грудь Муравьёву, переводит дыхание. Вдох-выдох. Спакуха. Думай о другом, не о ментовке. О чём? Точно: - Ты хотел поговорить вроде. Давай поговорим?
[icon]https://funkyimg.com/i/36fDS.png[/icon][status]Я/МЫ ПЕСТЕЛЬ[/status][sign]и мое сердце остановилось,
мое сердце за merlot[/sign][lz]<a href="https://">МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ <br /> БЕСТУЖЕВ-РЮМИН </a><br /> бунтарствует понемногу, ездит на байке от общаги до универа, счастливый обладатель скидки в "Красное и Белое".<br /><span style="color:#4b1414"> 21 годик</span><br /><hr>[/lz]

Отредактировано Михаил Бестужев-Рюмин (2020-07-14 19:00:23)

[indent]Ментов Мишель недолюбливал и боялся по очевидным причинам: такому, как он, даже на километр близко к участку нельзя подходить, там даже разбираться не будут, почему он так тщательно следит за внешностью и имеет дистрофичную фигуру - запишут в педики и будут по-всякому издеваться. Миша знал непонаслышке о том, что застенки с тридцатых годов никуда не делись, что методы задержания и дознавания далеки от совершенства, и что до американской системы им ещё лет сто, если не больше, если Россия продолжит следовать тупорылым установкам бумеров из постсоветского пространства. Миша считал, что перво-наперво нужно изменить отношение народа и власти к полиции и полиции к народу. Именно поэтому западные страны считают нас варварами. Миша знал, что худым парням, вообще, независимо от их ориентации, от бравых защитников народа в форме достаётся больше остальных: столько друзей сидят по 228, по пальцам не пересчитаешь. Короче, мораль вот в чём: Мише нельзя в камеру, ни при каких обстоятельствах.
[indent]Поэтому его одолевает это состояние тихого ужаса перед лицом известной неизвестности, поэтому он готов хоть семафорить Сергею о своих чувствах, хоть петь песни с народом, лишь бы не накручивать себя. Сережа был рядом, поддерживал, гладил по голове - и Рюмину становилось легче, тревога отпускала. Плевать он хотел, как это выглядело сейчас: держащиеся за руки пацаны, зажатые со всех сторон людьми обоих гендеров, в одной неоднородной социальной каше ищущие спасение друг в друге, поскольку больше не в ком. Они с Сержем оказались отрезаны от друзей, митинга, внешнего мира - и понятия не имели, куда их везут и что будет дальше. Мишелю об этом думать совершенно не хотелось, он не отличался привычным неуёмным оптимизмом в ситуациях тотального пиздеца: и тогда в ход пускалось абсолютное оружие под именем Сергей Муравьёв-Апостол, который мог привести в чувство, внушить уверенность в победу, повести за собой и потянуть за нужные ниточки каждого, кто попадёт под его обаяние. Мишель так давным-давно уже пропал, а сегодня захотел раствориться в нём ещё больше. Совершенно не важно как.
[indent] Он даже тактично переждал телефонный разговор Сержа с его девушкой, ещё сильнее прижавшись к груди щекой, дыша куда-то в район шеи. Прикрывая глаза, просто расслабляется и думает об Англии, лишь бы не вникать в содержание чужого разговора, не подслушивать, хотя очень хочется, и вместо этого остаётся лишь размеренно дышать, концентрируясь на ненавязчивом дорогом парфюме Муравьёва, что дополняет его непоколебимо-идеальный образ. Миша выливает на себя "Axe" каждое утро, в надежде что, как заявлено в рекламе, с неба упадёт не ангел, а апостол, но этот контраст с Анькиной "Шанелью", от которых Мишу с детства тошнит, он, наверное, так и не сможет перебить. От осознания этого становится грустно, но Серёга важнее Бестужеву как друг, брат, сват и далее по списку, а значит, он так и не скажет то, на что так долго настраивался [почему она, блядь, всегда звонит конкретно в эти самые моменты, у неё радар, что ли? Иначе что ещё можно спрятать в своих огромных сиськах?], оно неуместно, совершенно никому не нужно, всё и без того ужасно сложно, так что вот, получите-распишитесь:
[indent]- Спасибо, что ты есть, - поблагодарил Бестужев своего лучшего друга, что прямо сейчас проецировал волну фундаментального спокойствия и уверенности на нервничающего, растерянного таким поворотом событий Мишу. Наверное, сейчас и правда не лучшее время и место, чтобы разговаривать на хитровыебанные темы их личных перипетий.
[indent]- Спасибо, что ты такой крутой, находчивый и умный. Я без тебя как... это... как котлетки без пюрешки, как Салтыков без Щедрина...- Он бы обязательно продолжил перечисление его неоспоримых достоинств, поскольку как и доктор Ватсон, мог воспеть своего дружбана всеми известными человеку метафорами, совершенно искренне и прямолинейно, ибо было за что - взять хотя бы это стремительное разруливание проблемы прямо из автозака неотрывно от тактильной нежности, сохраняющей Мишелю трезвость мысли и самообладание.
[indent]Не то, чтобы этот арест был таким уж внезапным и неожиданным... Просто так бывает: когда с другими людьми случается что-то плохое, ты веришь до последнего, что вот с тобой-то этого не произойдёт. Произошло. И что дальше? На поверку, отвечать за поступки, расхлёбывать последствия ты не готов просто потому, что не предусмотрел этого. Не разработал план на случай, если всё пойдёт по пизде, а Мишелю бы уже давно с этим смириться. Но дураку закон не писан, и делать выводы он совершенно не умеет. Вот, Серж подготовился: со всеми на связи, уже даже надыбал где-то адвоката. Именно поэтому спасибо ему за то, что он есть, за то, что всегда имеет запасной план или хотя бы подушку безопасности. С ним будет безопасно даже в обезьяннике. Мишель в этом ни на мгновение не сомневается.
[indent] Их привозят в обшарпанное отделение, и Мишу передёргивает от брезгливости и отторжения. Серьёзно, участки настолько забиты людьми? Что за пиздец. Бестужеву хочется немедленно открыть твиттер, следить за сводкой новостей, но ещё на митинге заметил, что глушилки связи на Сахарова работали по полной и в прямом смысле перекрывали кислород доступ в Интернет. Но это неудобно было сделать в наручниках, ведь дотянуться до рюкзака скованным он не сможет, даже изловчившись. Но одно только отделение в Строгино, забитое до отказа, позволило Мише сделать неутешительный вывод о размахе многотысячной акции протеста и количеству арестов, последовавших за ней. По крайней мере, благодаря Сержу они знали, что друзья в безопасности и успели свернуть в переулок прямо во время задержаний, и что Павел ручается, что предоставит им адвоката в случае чего. И вообще, нечего переживать, ведь их скоро отпустят. Ага, ну. Их двоих, а всех остальных продержат до ночи, потому как поди успей зарегистрировать каждого и допросить о целях участия в акции - как будто не понятно?
[indent]Ох, как у Миши горело. Горело от всей этой несправедливости, зашквара властей и беспринципном разгоне демонстрации. По итогу, никто никуда не разошёлся - и от этого говна крики митингующих стали ещё громче. Это радовало и обнадёживало, с этим можно было работать. Миша проводил друга потерянным щенячьим взглядом, вмиг почувствовав себя одиноким и брошенным (конечно, не по вине Муравьёва, а по тому, как с ним обходится Вселенная), и на мгновение ему показалось, что в камере больше совсем никого нет: только холодные пустые стены, жёсткие нары и чувство тоски и обречённости, какое только может накатывать в одиночном заключении. Стоило потерять из поля зрения Сержа - и гул голосов обрушился на его барабанные перепонки с такой силой, словно Пестель снова громогласно вещает в рупор свои антипутинские вещи. Мишелю всё еще немного страшно, но он не одинок в своей беде - рядом неизвестные люди, пострадавшие по вине беззакония власти имущих, вероятно, из одного с ним потока людей, и уже через пару минут он оказывается в компании таких же, как и он, студентов, осуждающих происходящее. Что ещё было делать? Серж сказал ждать его, но не предаваться унынию - и вдруг, стоило Бестужеву-Рюмину открыть рот и заговорить, вокруг образовалась целая стайка поддерживающих "Русскую правду" демонстрантов.
[indent] Перебил эту заученную, собственноручно написанную агитирующую речь, участковый, который довольно скоро вернулся за Рюминым после того, как увёл Сергея. Миша пожелал всем удачи, успел продиктовать свой ник в Инстаграме для всех желающих быть в курсе дел будущей партии, и предстал перед следующим начальством с крайне безучастным и серьёзным видом. С неохотой отдал паспорт на копию, расписался в нескольких местах [прочитав, конечно, всё до последней строчки] и вышел из отделения свободным человеком. Для начала стоило поблагодарить Ивана Матвеевича, что Миша и сделал, пожав тому руку и молчаливо кивнув в знак благодарности. Пожимать руку единороссу, конечно, зашквар, но он их вытащил, а ещё был папкой Сергея, пускай тот был с ним особо не в ладах. Миша не разбирался в их проблемах, но считал, что лучше батя, который вышел за сигами пятнадцать лет назад, чем батя-тиран, как у него.
[indent] Иванматвеич укатил в закат на чёрной бэхе, оставляя горе-пацанов посреди Строгино, и Миша, после недолгих колебаний, потянулся к рюкзаку, достал сигу, прихватил её губами и глубокомысленно изрёк:
[indent]- К тебе или ко мне? - Щелчок зажигалкой скрасил неловкую паузу, что застыла на серёжином лице, выражавшем ахуй манерной благочестивой красавицы, как привык про себя называть эту реакцию Бестужев, каждый чёртов раз, когда двусмысленно шутил, а Серж едва ли не краснел от этого. Миша затянулся, ухмыльнулся и пояснил: - Нажраться надо и вопросики обкашлять, я так считаю. Но лучше к тебе, у меня ж общага. - Невинно пожал плечами, двинулся в сторону метро, по-деловому закинув руку на плечо Сергею. Лучше бы пойти прямо сейчас, потому что вулкан эмоций внутри Бестужева готов извергнуться и стереть с лица земли Помпеи, но желательно не у отдела 156.
[indent] Мишель был достаточно молчалив всю дорогу до квартиры Сержа, ковыряясь в телефоне. Очень важное дело - запостить тред на тему произошедшего, репостить другие, следить за происходящим. Вообще, что касалось политической работы, то Рюмин погружался в неё с головой и выпадал порой из общения, но активная деятельность требует постоянного контроля соцсетей. Лучше было разобраться с этим сейчас, потому что, как только он перешагнёт порог серёжиной квартиры, то моментально забудет о телефоне. Так и происходит. Миша спокоен внешне, но Серж точно знает, что это нетипичное состояние друга: плотину должно прорвать, а стакан должен быть наполовину полон [вискаря].
[indent]Бестужев с разрешения хозяина квартиры удаляется в душ - смыть с себя грязь ментовки и прочую заразу, что мог успеть подхватить в автозаке и клетке. Мыслительный процесс ни на секунду не останавливается, но вода смывает хотя бы пережитый стресс. Заботливо одолженные футболка с шортами из гардероба Муравьёва, кажется, даже немного висят на Мише, явно не подходя по размеру - так что выглядит Бестужев очень по-домашнему. Впрочем, не привыкать. Это ж дом, сколько раз они так зависали... И в приставку рубились, и бухали, и даже порнуху смотрели - все братаны так делают, хули стесняться? Нижегородскому Мишелю вообще не до личных границ так-то. Суть одна: они с Сержем как Винс Вега и Джулс, что стоят перед стиралкой в тупорылых футболках и ждут, когда костюмы отстираются от кровищи, один базарит за божий промысел, а второй просто Джон Траволта притягивает дерьмовые ситуации.
[indent] У Миши ещё мокрые волосы, когда они выпивают первый стакан виски, но уже в беспорядке, когда из душа выходит Апостол. Мишелю на секунду неловко, он прячет глаза, пытаясь отыскать решение на дне бокала с янтарной жижей, но даже сквозь терпкий гниловатый аромат виски от друга потрясающе пахнет кофейным гелем для душа, струится по рельефу тела горячий пар. Он переключает свой пожар на что-то стоящее:
[indent] - Сука! В этой стране всё решают силой, просто не понимают по-человечески. Спасибо, что хоть не открыли огонь по гражданским! По мирной, мать её, демонстрации! - И всё. Этот поезд уже не остановить//наверное. Остапа понесло. - Мы добьёмся своего. Они не смогут нас удержать, игнорировать, закрывать глаза и прятаться по своим пентхаусам и дворцам. Это просто уму непостижимо! Как они нас боятся... Лан, да, ты прав, надо остыть. Дзинь, лихаем! - У Сержа есть инструкция к настроениям Рюмина. Ещё одна порция вискаря приятно обжигает горло, и Мишеля уже даже не кроет праведным гневом на государство. Серж переключает его, как пультом от телека. Миша - телепузик.
[indent] - Кстати, ты знал, что Тинки-Винки всё это время был геем? - Ой, только давай не спрашивай, как он допёр до этой мысли. Подсознание. Бухло. - Твои гейские футболки. Полминутная пауза - немая сцена. Миша сам забыл, зачем это сказал, а Серёжа на ковре в позе йога и подавно не понял, к чему это было. Или понял? У того загорелись глаза. В общем, Миша тряхнул вихрами, прогоняя наваждение, и уже было набрал воздуха в грудь, как по дому жуткой трелью раздался звонок. Миша сомкнул зубы, прикрыл глаза в попытках подавить гнев. Ну кто же ещё мог Серёже звонить-то, блядь?
[indent]- Стоять! - Внезапно рявкнул Бестужев. Открыл глаза, гневно зыркнув на Апостола. Угрожающе вскинул руку: - Трубку положь. Положь трубку! - Проворчал в стиле Жоржа Милославского, по-кошачьи прогнул спину, чуть наклоняясь к Сергею. - Подойдёшь к телефону - тебе пи... - одними губами закончил свою угрозу Мишель, продолжая контролировать немигающим взглядом палец на сенсоре телефона Серёжи.
[icon]https://funkyimg.com/i/36fDS.png[/icon][status]Я/МЫ ПЕСТЕЛЬ[/status][sign]One way or another, I'm gonna find you
I'm gonna get you
And one way or another, I'm gonna win you
I'm gonna get you
until the ribbon breaks - one way or another
[/sign][lz]<a href="https://">МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ <br /> БЕСТУЖЕВ-РЮМИН </a><br /> бунтарствует понемногу, ездит на байке от общаги до универа, счастливый обладатель скидки в "Красное и Белое".<br /><span style="color:#4b1414"> 21 годик</span><br /><hr>[/lz]

Отредактировано Михаил Бестужев-Рюмин (2020-07-15 21:56:56)

[indent]Миша думает: вот сейчас Серёжа снимет трубку, а ты её выбьешь, вспылишь, завалишь его на пол и прижмёшь руки к полу, заткнёшь ему рот, чем повезёт (ладонью, губами, хером), но не дашь ему ничего сказать этой тёлке, пока ты не скажешь то, на что собираешься с духом уже года полтора.
[indent]Он снимает трубку. Ты продолжаешь стоять, парализованный кощунством чужого выбора. Ты — разбитое сердце Джека (и похуй, что это не «Бойцовский клуб», wrong fandom, понимаешь).
[indent]Залпом допить виски, чтобы не болело. Это как отлепить пластырь от болячки, Бестужев предпочитал примерно такие методы [но отчего-то медлил с признанием всё это время]. Какие угодно методы, лишь бы не задыхаться от глупой тоски. Принять это как данность. Потому что так принято, и эти правила жизни писаны не ими: просто Серёжа любит Аню, мама любит папу, а Мишенька любит прибухнуть. А ведь ему до ужаса одиноко, как бы он не убеждал себя в обратном /в этом ему нет равных. Но ведь никто и не спрашивал, а Мишель не копался в прошлом, целиком посвящая себя будущему в реалиях настоящего, будто бы там, в будущем, всё точно будет замечательно, просто нужно верить в мечту и идти к ней. А что до любви? Глупости: какая любовь в двадцать один, верно? Так, увлечения. И всё же, Сергей менее всего похож на увлечение и много – на помешательство, и в этой элементарной математике [их несостоявшегося любовного треугольника] Мишель так и остаётся переменной. Нет никакой логики в том, чтобы Миша был чем-то недоволен, потому что Миша любит Серёжу, а значит и его выборы тоже. И с этим придётся смириться. Только в этот раз успешно переубедить себя в чём-то не удастся. Ты снова проиграл в битве, которую не развязывал. У тебя нет шанса конкурировать с третьим размером сисек.
[indent] Разговор из разряда «нужно ответить» звучит больше вынужденно, чем действительно важно. Обычный разговор людей, которые уже долго в отношениях и просто контролируют местонахождение друг друга. Тупо, но можно. Конечно, Бестужев подслушивает, а Серж говорит не слишком тихо, и от этого на душе чуточку приятнее: их собственные разговоры по телефону всегда другие и более развёрнутые. Миша знает, что вопреки этой серёжиной рациональности рядом с ним у «сына маминой подруги» верх берут эмоции — и если Бестужев предложит ему пойти и прыгнуть с моста, они, блядь, пойдут и сделают это, но с тросами и страховкой. И за это Миша любил Серёжу. За то, что с ним можно творить любую херню и при этом сражаться против режима и беззакония, и понимать, что вместе они в полной... Но как быть, когда между вами нечто более сложнее в вопросах поиска выхода, чем тюрьма, а именно — отношеньки? Удручающий фактор. А ведь он почти решился.
[indent]— Ой, да забей. Ничё, забей. Всё норм) — Отрывисто говорил Миша, стараясь прервать эти извинения и оправдания, которых не любил, не признавал и вообще, он не баба какая-то, которая обижается_дуется и далее по списку, и которой обязательно нужно отреагировать на то, что парень поставил её не на первое место в приоритетах в сложившейся ситуации. Подобные междометия из уст Бестужева были сродни молчанию, первым признаком короткого замыкания [в себе]. Глубокий вздох, прикрытые глаза — видеть Серёжу так близко сейчас не сможет без подготовки, а тот настойчиво хватает за руку, разворачивает, и что-то там восклицает. А дальше Миша нихуя не понял, что произошло. Ладно, соврал: понял, но не успел осознать, что это взаправду. Потому что это был поцелуй, на который Бестужев не решился, это было отчаяние, которое сквозило в его взгляде, — и всё это воплотил в жизнь Сергей, который, не нашёл лучше утешения расстроенного лучшего друга, чем засосать его.
[indent] Миша ответил, как смог: с долей контроля, скрытой чувственностью, смелостью и напором, которых при первом поцелуе у девчонок не бывает. На инстинктах от реализовавшихся ожиданий, вопреки панике мозга, тело решило само, как ему удобнее поступить. Не сопротивлялся совсем, не перенимал инициативу — это был не его звёздный час, не его вызов на поединок страсти, но победитель получает всё, так что Мишель просто отдаётся ему без боя. И смотрит по факту так, как на идиота (его идиота!), мол, это было неочевидно, я недостаточно хорошо воспел твою ахуенность за все эти годы? Кто бы мог подумать, что Серёга такой болтливый в ответственные романтические моменты (во время секса, может, ещё плачешь?)))
[indent]— Твой новый слоган? Напечатай на футболке, — он не мог не клоунить, это было выше его морально-волевых, но отреагировать на новую фишку решения проблем у Муравьёва. В дверь зазвонили: — Да и похуй! — Улыбнулся Миша, так и оставив вопросы без очевидных даже слепому ответов, и знал, что тот, конечно, всегда отвечает на звонки и подходит к домофону/открывает двери, оставляет за собой последнее слово в переписках, поэтому сказал со счастливой улыбкой на губах: — Отличный слоган, ты подумай.
[indent] Шумно выдохнул, когда Серж скрылся за дверью и был уже в районе коридора, и едва ли не согнулся в три погибели, пытаясь успокоиться и не дать эмоциям взять верх. Кто бы там ни заявился, ему нельзя было палиться, что сейчас тут что-то мутное произошло. Но улыбка не желала сходить с лица, и ещё через пару мгновений Рюмин даже смог её приурочить — то была компания юных (и постарше) оппозиционеров, короче всех тех, кто спасся в месиве тел на проспекте Сахарова.
[indent]Мишу перекрыло. То состояние, когда произошло что-то запредельное, а ты получаешь вознаграждением ожидаемый катарсис. Состояние выпада из реальности ребята сами же и оправдали произошедшими днём событиями: митингом, побоями, арестом, а Рюмин, признаться, вообще забыл, что у него вся спина в фиолетовых синяках и это больно, потому что алкоголь и чувства притупили всевозможную физическую боль. Они рассказали друзьям, как всё прошло, пока Миша в очередной раз удивлялся, какая у Серёжи большая хата, когда дело доходит до массовых вписок. Сгодится для небольшого митинга, честно говоря. Но в этот раз говорит, в основном, Серёжа, а Миша старается прятать глаза и не пялиться на то, как шевелятся его губы (или просто на губы, камон). Честно говоря, он впервые счастлив и полон морально настолько, что не хочет вообще быть в большой компании и в центре внимания, а хочется пойти куда-то проораться от того, что эмоций слишком, сука, много! И он не знает, что делать с гештальтом незаконченного ранее второго поцелуя, да и едва ли справился с эмоциями от первого. Миша под предлогом нужды сливается из гостиной от шумного Павла, Кондратия и непривычно дёрганного Сержа, но зависает в ближайшем повороте.
[indent] Каховский возникает из-за спины и хитро говорит:
— Пошли дунем?
— Пошли. — Миша хватает его за локоть и считает, что это умная идея. Перестанет хоть так гореть.
[indent] Между лестницей и балконом победил балкон только из соображений прохлады. Было ещё очень светло, хотя время перевалило за двадцать с лишним, но окна выходили во двор, а с охраняемым двором можно было не волноваться о случайных прохожих и косых взглядах. И ушах тоже. Мишель спокойно прошёл на балкон, прикрыл за ними с Петром дверь, и вдруг развернулся к тому, как ужаленный, схватил за плечи и потряс, обрушивая на друга бессвязный поток сознания, состоящий из слова «бля», повторяющегося подряд девять раз, и полным со стороны бредом. Миша готов был взорваться от переполняющих эмоций, и Петя с очень говорящим видом похерфейса выслушал до конца и только потом убрал от Миши подальше любимые трубку.
[indent]— Не, тебе сейчас точно противопоказано, даже в лечебных целях, а то потом тебя не соберём. А теперь ещё раз, и по порядку. — Молвил Пётр Григорьевич, присаживаясь на корты спиной к стенке балкона и прикуривая по ходу. Миша повторил движение, потрепал свои волосы, собравшись с духом, и выдохнул:
[indent]— Ну, скажем, вы пришли пиздецки не вовремя. — тонко, очень тонко, но Каховский всё понял. Вернее, понял он это ещё давно, ещё раньше, чем сам Миша Бестужев, и однажды под коньячок в общажных интерьерах шутканул: «Чё, запал на Муравьева, да? Да не пизди, я всё вижу!» — Провести человека, с которым ты делишь комнату в общаге уже четыре года, оказалось затеей бесполезно, но Миша успешно умел в самообман, поэтому на провокации Каховского никогда не вёлся. Старший товарищ поправил усы, выдохнул дым с деловитым видом, повернулся к Мишелю и улыбнулся:
[indent]— А я те говорил.
— Да пошёл ты, — расплылся в улыбке, но вдруг жалобно посмотрел: — Только никому.
— Обижаешь.
[indent] С балкона их выгнал Оболенский, объявивший важный сбор в зале. Молодые люди подчинились решению общего совета, напоследок переглянулись, и Петя нашёл один способ успокоить взволнованного Мишу дружеским напоминанием, что если уж Рылеева с Трубой не осудили, то этих и подавно не будут стебать. Стало легче. И свежего воздуха оказалось достаточно, чтобы прийти в себя и смириться с тем, что теперь нужно что-то делать со всем этим. Ну, или просто делать. А что делать — Миша не знал, но надеялся разобраться по факту, как обычно, или надеяться на то, что у Сержа и на этот раз подготовлен план а, б и так далее.
[indent]В большом зале уже собрались рыцари круглого стола. Миша пролез через диван, тесня людей, и присел на подлокотник рядом с Муравьёвым, согнув одну ногу в коленке и положив на неё подбородок. В центре комнаты стоял Пестель и ожидал тишины и внимания. Вид у него был серьёзный и весьма угрожающий.
[indent]— Мы решили добиться встречи с Памфиловой, и если не добьёмся результата, то через неделю будет ещё один митинг. Это решение независимых кандидатов, в число которых вхожу и я, но я хотел бы вашего согласия или несогласия на счёт акции протеста и участия в ней. — Он оглядел присутствующих, будто оценивая реакцию каждого, и потом продолжил: [indent]— Мы ввязались в авантюру с печальным исходом, к этому нужно быть готовыми, но сражаться за свободу, честные выборы и права человека. Власть мы не свергнем, но напугаем. И если она боится, то страдают люди. Нам нужно быть готовыми к тому, что до следующей субботы могут случаться нехорошие вещи, обыски и, вероятно, аресты. Меня в том числе. Будьте предельно осторожны. А ещё, нужно завтра же вернуться в штаб и в офис и уничтожить к херам все документы. По финансам, по отчётам, по донатам и договорам. Чтобы ни одного договора о трудоустройстве в мою контору не было, ясно? — В зале повисло молчание, кто-то разразился аплодисментами. Миша просто обомлел, внимая этой речи, и не задумывался о том, что всё настолько опасно, что Паша решился уничтожить все данные, лишь бы не подставлять людей и себя.
[indent]Миша так же знал, один из немногих, что только у него, Пестеля и у Муравьёва-Апостола единственных есть логин и пароль от облачного диска, где хранятся все эти данные в электронном виде — Бестужев сам вносил туда в свободное время эти сканы, они с Сержем первые начали топить за цифровое пространство для партии, предвыборки и фонда. При обыске, даже при изъятии компов, никто бы не получил эти данные, чтобы взломать диск. Но ситуация и впрямь опасна. Значит, в бой идут слабоумие и отвага! То есть, Мишель поднимает руку, давая согласие на участие в следующей акции, хотя был арестован на этой. Просто не может иначе, может, так и не осознавая до конца последствия. А когда голосование подходит к концу, благодарности озвучены — наконец, всем даётся отмашка на побухать. Все молодцы. Все стойко выдержали митинг, а Миша и Серёжа — настоящие герои дня! Все пьют за них, обнимают, поддерживают. А затем, как обычно бывает на таких вечеринках, просто забывают, переключаясь на господина литератора и его богему, песни под гитару и ящик алкоголя, создавая неповторимую атмосферу встреч «тайного общества».  Тогда Мишель набирает в телефоне лаконичное «жду в ванне, приходи с троксевазином», и незаметно ото всех сваливает в ванную комнату. Снимает с себя серёжину футболку и задумчиво осматривает спину в отражении зеркала. Когда раздаётся стук, Рюмин вздрагивает и борется со стеснением ровно секунду, разрешает войти и отворачивается спиной к стене, к Муравьёву передом.
[indent]— Привет, — отчего-то радостно здоровается Миша, как будто не виделись, блять, тыщу лет, и хлопает себя ладонью по лбу, осознавая, что сморозил неловкую херню. — Мне нужна твоя помощь. И заодно, можем попробовать поговорить. Если опять не помешают. — Парень улыбается, бегло оглядывает фигуру Серёжи, но возвращается к его мягкому и тревожному взгляду. И, только получая его согласие на этот план, вздыхает и нехотя поворачивается к нему боком, предоставляя обзору гематомы и синяки, которые нужно было мазать. Ловя себя на мысли, что лечить друг друга — куда более интимная и близкая вещь, чем те же поцелуи. Он не озвучивает эту мысль, но поднимает взгляд на зеркало и заглядывает Сержу в глаза с такой беззащитностью, с которой впервые вообще перед ним представал.
[icon]https://funkyimg.com/i/36fDS.png[/icon][status]Я/МЫ ПЕСТЕЛЬ[/status][sign]One way or another, I'm gonna find you
I'm gonna get you
And one way or another, I'm gonna win you
I'm gonna get you
until the ribbon breaks - one way or another
[/sign][lz]<a href="https://">МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ <br /> БЕСТУЖЕВ-РЮМИН </a><br /> бунтарствует понемногу, ездит на байке от общаги до универа, счастливый обладатель скидки в "Красное и Белое".<br /><span style="color:#4b1414"> 21 годик</span><br /><hr>[/lz]

Отредактировано Михаил Бестужев-Рюмин (2020-07-28 23:31:51)

Прикинь, я помню как ты пахнешь.
Что ты с первого не кашляешь.
Ты так тихо говоришь, будто приказываешь.
[indent]Серёжа улыбается глупой улыбкой, нервно поджимает губы, увиливая от ответа или находя в себе силы подготовиться к разговору — Миша очень хорошо знает его [микро]мимику, чтобы безошибочно читать его мысли. Одновременно и весело, и страшно, потому что оба не знают: а как дальше? Что правильно, что нужно, а как нужно? И всё в этом духе. А ещё, Серж вечно сомневается, не может выбрать между двумя видами мороженки, когда стоит в магазине, и уж тем более теряется в выборе между латте и капуччино, а здесь, прямо скажем, выбор ещё сложнее — просто жизненно важный. По крайней мере, они оба относятся к произошедшему (и будущему заодно) серьёзно, иначе не было бы этой глупейшей паузы и многозначительных взглядов. А от этого взгляда в отражении хочется спрятаться или раскрепоститься — слишком глубоко смотрит, туда, куда вообще никто не мог не то, чтобы достучаться, но и обнаружить нечто похожее на нежность и почти собачью преданность, безотговорочное доверие поддающегося мягким разогревающим движениям пальцев, заживляющим неметафорические раны. Миша потому не любил конфликты и драки и следил за внешностью, потому что кожа всегда выдавала его недавние приключения: от ударов ли, от засосов, да вообще от чего угодно. А он привык казаться всем сильным и независимым: даже самым близким.
[indent] Но это ерунда всё: синяки, ушибы... Он и нос ломал, и довольно драчливым в детстве был, вечно проблемы с самоконтролем имел, когда дело касалось кого-то, кто попадал в категорию друзей из десятков_сотен приятелей и знакомых. Ерунда, потому что, если Серёжа будет лечить каждый синяк вот так, то можно на митинг ходить хоть каждый день. Бестужев потерял дар речи. Серьёзно, в эти мгновения будто бы красноречие оставило его, собрав шмотки и укатив на Мальдивы с моделями из “Victoria’s Secret”, даже ничего не сказав на прощание, но обещая привезти долбаёбу магнитик. Мол, ты уж тут как-то сам. Сам же хотел поговорить. Слова вдруг в голову не идут, и время будто замерло. Табун мурашек под кожей от каждого движения пальцев по рельефу спины — будто бы и не видит травм, просто бессмысленно хаотично водит по обнажённой чувствительной коже, пока Миша ловит кайфушечки. Пальцами крепко впивается в раковину, зная, что Серж не заметит, ибо занят его телом_глазами: оба не могут отвести взгляд от отражения в зеркале, и это очень [чертовски] горячо — видеть друг друга со стороны, как в какой-то эротике для эстетов-визуалов. Наверное, поэтому Серёжа не отводил взгляда, а Миша напрягся всем телом, борясь с желанием толкнуться назад, прижаться спиной к его груди, потому что это уже невыносимо! Бестужев первым разрывает зрительный контакт, закрывая глаза одновременно с вырывающимся из груди напряжённым вздохом, когда чувствует холкой уже не дыхание — а губы, дорожкой поцелуев огибающие его шею. Это уже слишком [дар речи прописывается на Мальдивах на ПМЖ — прощай, дружище].
[indent] Сергей оправдывается так, будто не ожидал положительного ответа, будто Бестужев-Рюмин слыл охерительным гетеро-альфой всея МГУ, чтобы не мог даже подумать взглянуть в сторону несчастного Муравьёва-Апостола. На самом деле, Миша не очень осознаёт все эти тонкости, ощущая эти мысли на уровне наблюдателя, а не участника, потому что всё сконцентрировалось в теле: каждый нерв, каждая мышца, каждая новая реакция; думать неудобно, не то чтобы говорить! Ох, божемой, твою мать, Серёжа!.. это ведь Миша пытался собраться с силами и признаться, сам хотел поцеловать и получить в многострадальный нос за свои гейские выкрутасы, а получается ровно наоборот — и лучший друг будто извиняется за то, что они друг другу нравятся. Так просто и незатейливо. Так горячо и осознанно, блядь, Фрейд бы плакал! Миша хотел возразить, что это всё было в его планах, его охеревшим номером — но ладонь Сержа на сокровенном прерывает всевозможные мысленные и немыслимые гонки. Миша прогибался в пояснице, чуть закидывал голову назад, на плечо Муравьёва, не в силах сопротивляться или менять его планы. К чёрту планы! Возьми уже это хренов член [вот и нервные каламбурчики подъехали] в руку, пока Рюмин не начал выть! Тело змейкой прогибается в объятьях и касаниях, бёдра то прижимаются плотнее — глаза уже закрыты, потому что стыдно и он стесняется своего блядского отражения — и ощущают чужое возбуждение, то толкаются вперёд, ближе к серёжиной руке в надежде получить ещё больше внимания к вставшей между ними проблеме [двойной проблеме, которую теперь хуй скроешь].
[indent]Это уже становилось невыносимым, а они не настолько терпеливые оба, чтобы довести этот петтинг до ума и до конца и сделать красиво, как в «50 оттенках»: их цель другая, а желание выдержанно несколькими годами, чтобы, наконец, сорваться с цепи, как изголодавшиеся по настоящему искреннему желанию обладать кем-то равным себе. Серёжа не выдерживает первым в своей же игре в соблазнителя //жертва оказывается не так проста и слишком сексуально открывает рот в жадных поисках кислорода, и потому Мишу хочется целовать, так что ничего удивительного. Чтобы вытянуть из него звуки, нужно чуть больше интенсивности и другая обстановка, но Бестужев отвечает на поцелуй со всей горячностью, которая ждала своего часа, и раззадоренный ниже пояса, он, конечно, отличился безумной самоотдачей. Но в дверь постучали, голоса снаружи моментально их прервали, откинув по разные углы ванной комнаты. Миша растерянно встряхнул волосами, прогоняя наваждение, и, не запариваясь над приличиями, поправил шорты, придержал стояк. Глубоко вдохнул и ответил:
[indent]— Ща выходим, не орите там! — Рявкнул Миша на дверь, и в твёрдой решимости [куда уж твёрже] разрешить сие недоразумение и спасти встревоженного Серёжу, явно не готового к такому быстрому палеву, потянулся к двери и щёлкнул замком. Перед тем, как приоткрыть дверь, он кинул на Серёжу взгляд, говорящий что-то типа: «конспиратор хуев, о чём ты думаешь?», и выглянул в проём: — Мы сейчас выйдем, не орите только. Зацените лучше стрит-арт,— он изловчился показать кусок намазанной спины с синяками, отшутившись на тему побоев. Ипполит уже порывался проскользнуть к ним, чтобы разглядеть Мишу получше — весь вечер допрашивал брата про арест, — но Паша предусмотрительно удержал того за плечо. У самого при этом вид показался обеспокоенным, стоило увидеть частичную картину одного из результатов митинга. Так что, от былого настроения шутить шутки юмора у Пестеля не осталось и следа, только серьёзность и затаённая ненависть к власти. Вопросы личного характера тоже куда-то исчезли, но Миша точно знал: не хочешь, чтобы какая-то шутка за тобой прицепилась, не реагируй на неё. Так и вышло. Короче говоря, через минут пять и Бестужев-Рюмин, и Муравьёв-Апостол, справившись техникой медитативного дыхания с неловким моментом, вышли к народу, но Миша уже был одет в свою красную толстовку поверх серёжиной белой футболки, брюки и носки, которые успели высушиться после быстрой стирки.
[indent] И да: Мишель собирался домой вместе со всеми, понимая, что не может так просто остаться здесь на ночь и не вызвать дополнительные подозрения, обувался в прихожей и расспрашивал, кому куда и на чём. В общагу никому не было надо, даже Каховскому, который сказал, что, вообще-то, едет к одной особе на хату (чертов нахлебник, Миша не сдержал улыбки), так что им сегодня не в сторону метро. А Бестужев закатил глаза и сказал, что может позволить себе и такси — да, на другой конец Москвы, и че — и не страшно, он был бы не против побыть один и не разговаривать на темы политики, митингов и своего самочувствия, и поскорее забыть этот весь кошмар. Взгляд снова и снова находил среди собравшихся Серёжу, будто бы извиняясь, что приходится уходить вот так, по сути, без объяснений и разговоров. Но Миша знал одно, когда спускался по лестнице на первый этаж: это не тупая и бесчувственная похоть, вызванная алкоголем, адреналином и внезапным притяжением; не банальная физическая потребность, которую хотелось реализовать здесь и сейчас. Нельзя дать объяснение и название этому, но это точно не вышеперечисленное! Что-то кармическое было бы ближе к правде. Что-то, что держало его подле Муравьёва все это время и держит сейчас, не давая пересечь последний лестничный пролёт, чтобы уйти вникуда. Странное ощущение того, что отдельно от Сержа он будто бы не живёт вовсе, а жизнь проходит как бы стороной, не покидало его уже давно. И он не мог это объяснить.
[indent] Сигарету курить уже не хотелось. Друзья пожали ему руку, разъехались на машинах кто куда, Женёк дошёл с ним до метро... чем подбесил, если честно, потому что Бестужеву очень хотелось остаться одному. Или чтобы уже все съебались, наконец, дали ему разобраться в дальнейших действиях. Так что Миша слился в круглосуточный магазин неподалёку, отправив Оболенского домой, а сам свернул в ближайший двор и долго-долго пялился в телефон. Серёжа был онлайн. И Миша был онлайн, торчал в их личном диалоге. Это длилось пару минут, и Рюмин не думал, что Апостол сейчас с кем-то активно переписывается, но закравшееся чувство ревности не могло унять любопытства. Миша на нервах заблокировал телефон. Миша на нервах развернулся на сто восемьдесят и уверенной походкой направился обратно к знакомому дому. Да уж, крылатая фраза в первозданном виде: обивает пороги. Хах. Он присел на лавочку под козырьком подъезда, обхватил голову руками и задумался. Вот, например, чего они хотят? Чего добьются по итогу? Ну, предположим, выбора у них нет, все дороги ведут в постель, и ты, Мишель, определённо никогда не будешь готов к тому, чего не знаешь, но всё равно прыгнешь в омут. Быть или не быть — вот в чём вопрос... Написал что-то и стёр. И снова. И снова. Как ссыкло, ей богу. А внутри предательски всё тянет и дрожит, как у подростка, потому что мысли снова и снова возвращаются к сцене в ванной. [indent]Его тихий и сексуальный голос (никогда не слышал такого его тембра), хозяйские движения, касания, присваивающие или приручающие — как посмотреть, но Миша тот ещё зверёныш с боязнью всего вот этого, это не так заметно поначалу, если вообще заметно, но близко к телу он редко подпускает. И тут — бесцеремонно, нагло, без разрешения, — в личное пространство, в тактильность, провоцирующую на хорошо скрываемую нежность, на одну волну настроения. Да и хуй с этим! Глупая песня русско-казахских рэперов не уходит из головы, потому что долбит в наушниках, наталкивая на разные, совсем разные, ассоциации. И Миша смотрит на пустой экран с горящим он-лайном, и отчего-то начинает злиться: ну напиши мне уже, блядь, верни меня назад, что происходит?
[indent]Пальцы барабанят по кнопкам домофона, набирая код, который запомнил с первого раза давным-давно. Лестница уже не кажется такой долгой и непреодолимой, как сорока минутами ранее, и в дверь стучишься слишком настойчиво и торопливо. Сергей открывает дверь, а напротив парень, нервно жующий шнурок толстовки, и он проталкивается в квартиру без приветствия, без промедления, тут же сбрасывает белые кроссы в прихожей и, наконец, разворачивается на пятках, заявляя:
[indent] — Ты слишком много думаешь. — Коротко резюмирует он, выплёвывает шнурок, и сокращает расстояние между ними. — Переспим?
[indent] И затыкает рот поцелуем, не давай вставить ни единого слова. Нет уж. Муравьёву-Апостолу думать противопоказано. Мишель сделает так, чтобы выбить из него последнюю здравую мысль, как бы ни брыкался. Потому что, ну, о чём им болтать? Относительно этой темы конкретно. Небесная канцелярия всё давно решила, Купидон нажрался и промахнулся, и они никак не смогут это разрулить. Миша решил: они все равно переспят. Так какая разница когда?
[indent] Сомневающееся лицо Сержа оттаивает под натиском чужих уверенных поцелуев, длинных рук, прижимающих его за бёдра к ближайшей стене, что перекрыли возможности побега. Миша поддаётся манипуляциям с толстовкой: она падает прямо в прихожей, — и тогда он берёт парня за руку, торопливо отводит к комнате, стараясь ни во что не вписаться и при этом успевая красть мажущие поцелуи, и снова ловит его губы — засасывает нижнюю губу, плавно проникает языком глубже, и падает на самое дно серёжиных зрачков также стремительно как на его кровать. И мир вокруг плывёт, затягивает куда-то в бездну из пиздеца, и Мише немного страшно, но он так решил ещё до того, как перешагнуть порог этой квартиры, он доверяет Сержу, который «да», но всё ещё немного «нет».
[indent]Он уже накалён до предела, его заводит эта игра в испытание мишиного терпения [ты не знаешь во что ввязываешься, Муравьёв], и в этой борьбе за первенство лично Мише уже всё про себя понятно, но он в последний раз за сегодня проявляет доминантность, хватая Апостола за горло//фиксируя в неудобной позе над собой, на мгновение перекрывая дыхание для того, чтобы он прочёл по губам чёткое «трахни меня» и на третий раз уже дал им несчастную разрядку. Не надо думать — надо чувствовать, сожаления будут после. Если им до этого всё ещё будет дело.
[icon]https://funkyimg.com/i/36fDS.png[/icon][status]на волну[/status][sign]don't wanna talk
just let me f* you, baby
[/sign][lz]<a href="https://">МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ <br /> БЕСТУЖЕВ-РЮМИН </a><br /> бунтарствует понемногу, ездит на байке от общаги до универа, счастливый обладатель скидки в "Красное и Белое".<br /><span style="color:#4b1414"> 21 годик</span><br /><hr>[/lz]

Отредактировано Михаил Бестужев-Рюмин (2020-08-04 16:12:35)

Чем выше любовь - тем ниже поцелуи.
[indent]Не знаешь, чего хочешь, к чему всё идёт - типичный Бестужев, всё по привычной схеме. Делай-думай, хотя в этот раз всё иначе: обдумал, и очень даже хорошо. Может, это какой-то трип от палёной травки Каховского и он всё же надышался испарениями сативы на злосчастном балконе? И теперь это всё ему либо снится, либо происходит в разыгравшемся воображении, а Миша сам уснул в метро, наверное, и едет в депо — но, черт возьми, это так реалистично, так гипертрофированно до ощущений элетроразрядов под кончиками пальцев, перебирающих тёмные мягкие волосы Серёжи на затылке и скользящие по голой коже под его футболкой: хочется быть везде и сразу, трогать и целовать каждый новый открывающийся участок чужого тела, так жадно, будто в любое мгновение Муравьёва отнимут, или Мишу - отпустит кумар.
[indent]Нет, всё это правда, хоть в голове всё равно лёгкий туман - от пьянящего ли чувства вседозволенности, от странного позабытого ощущения дежавю, вырывающегося из подсознания... Решительно невозможно, чтобы они до сегодняшнего дня делали что-то подобное, но Мише кажется, что всё до чёртиков правильно, до холодных мурашек фатально, предписано кем-то свыше. Просто когда губы Апостола прихватывают его кожу на шее, а затем ключицах, Мишель будто паучьим чутьём ощущает, куда он поведёт дальше. Серёжа чувствует его [от космоса до кожи], а потому Миша не боится.
[indent] Он отчаянно молчалив, не может выдавить ни слова, ни звука - настолько потерян в моменте_реальности, от переизбытка ощущений забывая, кто он вообще такой, если не раб своих пороков. Серёжа сводит с ума своей идеальностью во всём, а Бестужев еле-еле дышит, шумно и рвано, задыхаясь от этой убийственной чуткости и заботы вперемешку с неукротимой страстью //той страстью, которой невозможно уже дать по тормозам - кукуха отъехала, господа присяжные заседатели, возможно только экстренное торможение в стиле камикадзе.
[indent]Возбуждение прокатывается по телу волнами страха в смешении с адреналином в водовороте нахлынувших фантазий, что возникали одинокими ночами и мешали спать. То, о чём думал Мишель, даже озвучивать стыдно, не говоря уж о том, чтобы тихонько на это подрочить. Боже, его тело окончательно перестаёт слушаться хозяина, приняв присягу перед Сергеем, отдавая нити контроля над всеми эрогенками ему. Миша больше себе не хозяин. Ничего не имеет против, лишь бы только Апостол не останавливался. Прогиб в пояснице навстречу в спешных попытках избавиться от брюк и белья - тот максимум, на который Бестужев способен в своём бессознательном, ведомый желанием чувствовать эти руки не только через одежду. Ещё на шаг ближе к катарсису. Ещё на сантиметр ниже дорожкой из поцелуев. И тихий стон, сдержанный, обессиленный попытками достучаться до мозга (но никого нет дома), срывается с губ Мишеля от горячего влажного языка, скользнувшего по его члену; и ещё один, скулящий и умоляющий, когда губы на нём смыкаются.
[indent] - S'il vous plaît continuez, - тихо мурлычет Мишель, настойчиво приподнимая бёдра, чтобы толкнуться чуть глубже. Возьми больше, пожалуйста, двигайся, это ахуенно круто. Он чуть приподнимает ногу и закидывает её Серёже на плечо, открывая больше пространства, не стесняя в движениях. Одобряюще постанывает, всем телом вжимаясь в простынь, надеясь раствориться в ней под напором этой раскрепощающей_оголяющей нутро [доверчивое, чувственное] мужской страсти. С таким усердием отличника можно закончить, не начав, и Миша, хоть и пребывающей в астрале, всё же ловит этот момент, когда ты очень-очень близок к разрядке - полегче, Серёжа, не у всех тут регулярный секс минимум раз в неделю, - и тянет руку к растрёпанным в этой битве волосам Муравьёва, легонько оттягивая его назад, пытается унять собственное сбивчивое дыхание.
[indent]- Embrasse moi mon amour - Произносит Бестужев-Рюмин на придыхании, смотрит на Сержа из полуопущенных ресниц, блаженно прикрытых от удовольствия. Ловко вовлекает мужчину в объятья, конечно, тесно прижимая к паху, бессовестно кусает Сержа за нижнюю губу, снова запуская ладонь в его волосы, чтобы ощущать ещё ближе, чтобы расстояние до минимума, такого, когда катастрофически нечем дышать, только друг другом, - его черёд дразнить и раззадоривать, постепенно превращать этот нежный
и робкий поцелуй во что-то пошлое, набирая интенсивность. "Я знаю как ты любишь вести", думает Бестужев-Рюмин // но говорит:
[indent]- Je sais que tu aimes être le premier. - Перехватывает одной рукой пальцы Сергея на своей шее и ведёт ими выше, не разрывая зрительного контакта. Хочет видеть каждую искру в глазах напротив, запомнить каждую реакцию, выгравировать в памяти его профиль, когда Серж чуть поворачивает голову, следя за манипуляциями Бестужева, и видит, как Миша приоткрывает свои пошлые губы, обхватывает ими его тонкие пальцы, начиная делать поступающие движения головой в попытке втянуть их как можно глубже. Выигрывает себе мгновения спокойствия в лихорадочном буйстве чувств. Собирает волю в кулак, отпуская последнюю нить контроля на волю старого-доброго похуя: будет что-то, но оно будет круто. Оно будет ахуенно, потому что чёртовы масоны не могут пиздеть насчёт плюсов физического проявления братской любви. И тело тоже врать не может, отзываясь на каждое прикосновение Серёжи мурашками и электрическими разрядами. Время разомкнуть губы, но вскинуть ресницы с не/случайно громком причмокиванием, столкнуться с мутным взглядом: у этого омута нет краёв и демоны мальчика-паиньки без труда утаскивают его в самую бездну.
[indent]- Je te veux... - шёпотом выдыхает Сержу в губы и обнимает длинными руками за шею (наконец-то, нашёл, куда их пристроить), бережно, с интуитивно-инстинктивной опаской, но безусловным доверием касается мочки серёжиного уха: -..et je suis à toi - будто бы совершенно разучился говорить_мыслить по-русски, словно для их арта не подходит грязный немецкий или заезженный dirty english.
[indent]А после Миша и вовсе переводит словесность в систему звуков - таких, о которых он и не подозревал ранее, не думал, что сумеет так. И конечно же, ему больно, но не критично //не так, чтобы останавливаться, дрожать и прекращать; это дискомфортно только в самом начале, но тут же и приятно, похоже на то, как бить татуировку: бросает в жар, играет адреналин, и вот тело адаптируется, начинать получать кайф ради прекрасного финала: свободолюбивый грач на спине под левой лопаткой приходит в движение от этих волнообразных движений, с каждой минутой всё набирающего обороты темпа. Миша не отстаёт, толкается навстречу, хочет глубже_больше//всё и сразу, всего Серёжу, и чтобы тот стонал ему на ухо в унисон, кусался и тянул за непослушные светлые волосы, контрастирующие на фоне тёмно-фиолетовой подушки, и был т о л ь к о  е г о. Сегодня, завтра, навсегда.
[icon]https://funkyimg.com/i/36fDS.png[/icon][status]на волну[/status][sign]Дорога - мой дом
Небо - моя тетрадь
Пока мы вдвоём, мы точно не будем спать
[/sign][lz]<a href="https://">МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ <br /> БЕСТУЖЕВ-РЮМИН </a><br /> бунтарствует понемногу, ездит на байке от общаги до универа, счастливый обладатель скидки в "Красное и Белое".<br /><span style="color:#4b1414"> 21 годик</span><br /><hr>[/lz]

я тону в тебе и не умею плавать
в тебе ошибки, но я не хочу вносить правок — браво
справа, слева, на пол — в небо.
[indent] Тело сейчас — одна большая эрогенная зона, куда ни тронь — везде реакция. Мурашки, выгнутая поясница, мурлыкающие стоны... и далее, и далее.  Следить за ощущениями невозможно: их слишком много, они сильнее голоса разума, быстрее ветра в голове, но от того и подбрасывает на месте, как от удара электрошока, и сердце бешено бьётся, отчаянно вырываясь навстречу тому, кому отдано. Кто бы знал, что Миша такой чувствительный. Но отклик был невероятный. Пускай это ещё более неловко, чем первый секс // хотя бы психологически. Зато технически быстро вливаешься в процесс, но от любой паузы_промедления щеки вот-вот готовы предательски покраснеть. Состояние типа: «давай уже сделаем это, окей? Потому что, знаешь, мне пиздецки страшно и неловко сделать что-то не так!».
[indent]А потом всё растворяется в чистой эмоции, в одной всепоглощающей любви, переведённой в горизонталь, под этими уверенными руками и поцелуями, успокаивающим шёпотом, раззадоривающим ещё больше, пробуждающим каких-то внутренних демонов, о которых не подозревал — и в этой бездне так круто, не хочется выныривать на поверхность, возвращаться в реальность. Миша находит желанные губы и кусает их, посасывает своими, топит в этом действе гортанные стоны, прижимает ближе, и сам двигается навстречу с такой страстью и дикостью, как будто то не постель в самой безопасной квартире во всей Москве, жаркое сафари. Когда Серёжа ускоряет темп, на акт любви это становится меньше всего, а Мише окончательно сносит башню — если он трахается вот так, уверяя на ухо, что всё хорошо, то как же Серёжа трахается, если срывается с цепи? От накатывающей феерии чувств уносит в далёкие дали, швыряет по кровати: шёлк так удобно скользит под ними, без труда позволяя менять дислокацию, что Бестужев даже не удивляется, когда в себя приходит, упираясь ладонью в пол, и тщетно пытается отдышаться. В паху пульсирует удовольствие, в заднице всё ещё член, а в сердце наконец-то покой: давно надо было это сделать, наконец-то больше никаких недоговорённостей. Они всё же как-то выпутываются из этой головоломки, в которую собрали тела, и тупо пялиться в потолок ещё круче, чем задумываться о тактильной поддержке постфактум счастливого окончания. На самом деле, всё, чего парню хочется после секса — это потупить минутку-другую. А затем уже заговорить:
[indent]— Friends with benefits, значит? — Довольно улыбается Бестужев, расфокусированно глядя на объект своего продолжительного воздыхания. Нет сил на то, чтобы пошевелиться, и это в целом неплохо — телу необычайно хорошо, мозгу подавно, того и гляди вытечет наружу тягучим сладким мёдом, под стать этому лениво-романтично-сексуальному настроению... Поэтому Миша просто улыбается, скользя затуманенным взглядом по фигуре распластавшегося Сержа [очень красивого после оргазма, к слову], не имея в голове никакой другой мысли кроме:
[indent] — Бля, ты такой классный. — Констатация факта сквозь блаженную улыбку и хитрый прищур, теперь уже более внимательно оглядывающий обнажённого любовника. Как-то внезапно_неожиданно перешли в новый статус, хотя ещё и не укрепились в нём. Так, попробовали всего лишь — и всего лишь понравилось. А разве могло не понравиться? Потому что, будем честными: ну Серёжа реально классный. Бля. Миша пропал. Рука дотянулась до его тела, проскользнула по груди вниз и замерла на ляжке в дуге цепких длинных пальцев. Серёжа оказался сверху — снова — и нежно поцеловал в губы, будто извиняясь вперемешку с благодарностью. Твоя любовь это так красиво, сука))) — Бестужев тупо улыбался ему в губы такой счастливой плывущей улыбкой, словно забыл вообще как целоваться, и просто наслаждался этими трогательными жестами. Ему стало слегка щекотно в области живота от скользящей растаявшей жидкости, так что пришлось отвлечься на мгновение и всё той же шёлковой простынёй провести по всей нижней области тела.
[indent]— Сейчас норм, а вот с утра узнаем... — Ответил он уклончиво... Да, весьма. Но его улыбка выражала явно что-то позитивное и ироничное, а не предвещающее пиздец. Хотя до утра они не узнают наверняка, но пока по ощущениям всё более, чем хорошо. Уж Миша не будет врать насчёт своего самочувствия. А вообще, его тело и не таким испытаниям подвергалось, он с детства травматичен до ужаса, а ещё байк, а ещё лошади, и так до бесконечности. — Полагаю, тебя распирает от желания узнать подробности нашего дебюта, как и мне попиздеть на эту тему, хаха, — Совершенно лайтово заговорил Рюмин, озвучивая одну на двоих мысль. Они определенно думали о чём-то таком. Потому что после офигенного экспирианса хочется поделиться впечатлениями с лучшим другом, а это удачно совпало — так что Мише было очень комфортно, и вместе с тем это несло в себе некоторую эротику, будоражило ум на предмет будущих повторов, и одним этим вызывало улыбку. Миша прикусил губу, уже более смущённо предположил: — Что-то мне подсказывает, что для тебя это тоже было впервые. Не в смысле с мальчиком. Но и это тоже.
[indent]Мишель вальяжно перекатился на бок лицом к Серёже и по-кошачьи лениво потянулся, подпер висок рукой, и приготовился вещать:
[indent]— Скажем... Это не самое неприятное ощущение из всех, что мне доводилось претерпевать. Да и это неподходящее слово, потому что терпел я только в самом начале, пока ждал когда же уже, когда. На этапе подготовки это «ну такое»... а потом пиздец, отвечаю: я звёзды увидел. — И это было совершенно искренне. Без тени смущения или стыда, потому что камон, перед кем стесняться? Перед человеком, который только что тебя страстно любил, а потом интересовался самочувствием? Откровенность — меньшее, что Миша мог вообще сейчас предложить в благодарность за такой первый раз. Почти что киношный. Он правда думал, что такое только в фильмах бывает: шёлковые простыни, заботливый партнёр, гибкие тела, красивые движения, всепоглощающая страсть и картинные звуки, сводящие с ума, подталкивающие к ещё большей самоотдаче. От одних воспоминаний только в жар бросает, не говоря уже про этот пристальный взгляд напротив, против которого Миша абсолютно бессилен: выложит на стол все карты, всю правду, которую Серж попросит.
[indent]— Принеси попить, — Миша сделал те самые глаза кота из «Шрэка», облизнул пересохшие от всего и сразу губы (от стонов, поцелуев, жаркого дыхания и алкоголя), и когда Серёжа встал с кровати, отправляясь [добытчик!] на поиски живительной воды, Миша хитро осмотрел его в полный рост, почувствовал себя безумно хорни, не так, как перед первым разом, а вполне себе осознанно, вдогонку послал ему:
[indent]—А как попьём, можем и повторить.
[indent]И утопил улыбку в подушке, которую подтащил к подбородку. Пару минут на то, чтобы расставить всё по полочкам — и просто смириться. Похоронить в этих блядских фиолетовых шёлковых простынях свою притянутую за уши гетеросексуальность. Улыбаться, улыбаться, улыбаться, как дурак последний, осознавать, что ощущения запредельные, ахуенные, под тем самым углом просто крышесносящие, садись в шаттл и отправляйся прямиком в космос. Это... это просто надо повторить. Может, сейчас, может, с утра — в целом, плевать. Стакан воды придаёт новых сил, увлажняет пересохшее горло. Капли мажут по шее и теряются в волосах на груди. Кстати, Серёжа не такой тестостероновый — замечает Миша краем глаза, удивляясь, что же пошло тогда не так в их уравнении. Поднимается с кровати нехотя, предпринимает попытку лениво потянуться, и через плечо бросает томное:
[indent]— Я буду в душе. Ну так, если чё. — И это определённо самая невозможная и охрененная ночь в жизни Мишеля. Обещает ею быть.
[indent]Потому что завтра — завтра тяжёлый день и новая битва в этой неравной войне с государством, в котором нет места свободному выбору. Выбору всего, в том числе и любви. С кем засыпать, с кем просыпаться, с кем идти жечь бумаги в офис «Русской правды».

[icon]https://funkyimg.com/i/36fDS.png[/icon][status]на волну[/status][sign]гори, детка — здесь так темно
[/sign][lz]<a href="https://">МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ <br /> БЕСТУЖЕВ-РЮМИН </a><br /> бунтарствует понемногу, ездит на байке от общаги до универа, счастливый обладатель скидки в "Красное и Белое".<br /><span style="color:#4b1414"> 21 годик</span><br /><hr>[/lz]

Отредактировано Михаил Бестужев-Рюмин (2020-08-15 16:42:50)

[indent]Горячие капли душа снимают мышечное напряжение, что успело накопиться за день и кусочек этой ночи, что обещала быть незабываемой. Миша стоял под водой, блаженно улыбаясь с зажмуренными глазами. Руки упирались в плотную стенку кабины, голова была опущена вниз, и струи воды по довольно отросшим прядям волос стекала на грудь и ниже, а то и вовсе разбивалась о пол. Мыться совсем не хотелось, приятная леность по всему телу уступила синдрому енота-полоскуна разве что только в актуальных вопросах этого часа, а всё остальное время, кое обычно люди проводят в душе, мысли были заняты экзистенциальными вопросами бытия. И, конечно, всё о любви и головокружительном оргазме, испытанном буквально вот-вот. Стыд смывался вместе со стеснением, и на их место приходило уверенное чувство блаженства и бесстыдства, в последнее же хотелось упасть с головой снова и раствориться_расплавиться в чужих руках, которые касались кожи так, словно держали тонкий хрусталь. Восхищение вперемешку с безрассудной радостью и счастьем, а так же щекочущее чувство чего-то незаконно-приятного. Он только успел смыть с себя липкие следы собственного удовольствия, а от картин возможных повторов, в паху снова происходило движение — пока что контролируемое, но желающее взять верх над благоразумием не дрочить в серёжиной ванне без него самого. Впрочем, последнего варианта долго ждать не приходится.
[indent]Паучьим чутьём буквально ощутил присутствие Сергея, вздрогнул и вынырнул из-под потока воды, чуть отойдя к противоположной стенке. С осторожной ухмылкой встретил парня из своих снов без одежды и с горящим похотью [обожанием] взглядом, едва ли сдержанно притянул за загривок: впечатал в себя, простонал в губы. Одного раза мало: Миша ждал этого четыре года, половину из которых ждал его. Ага. Но хрен он об этом скажет, потому что Муравьёв и так слишком ахуенный, чтобы быть правдой, и слишком идеальный, чтобы зазнаться ещё больше. Но быть может, именно эта спешка и нетерпение, что сжигало Бестужева, вполне честно раскрывала некоторые из карт. Миша не видит смысла сдерживать себя — и стонет в голос, почти что кричит в грёбанную вытяжку, и впервые в жизни ему наплевать на то, что кто-то что-то может заподозрить, потому что ахуенно, невероятно счастлив и снова видит звёзды, рассыпающиеся в зажмуренных глазах. Ему также наплевать, что своей громкостью он торопит Сержа и не успевает сам, ведь так и было задумано — здесь и сейчас, господин, вам придётся снова взять в рот, потому что за его спиной тонкая полоса зеркала, и Мише явно понравится видеть мускулистую серёжину спину и как падают капли вниз по его бёдрам и чёрных спутанных волосах.
[indent]А с утра всё по новой. Бестужев и не ожидал, что они сколько-нибудь выспятся, если честно. Особенно, если учесть то, что каждое утро в шесть-семь часов вне зависимости от состояния подъём был предрешён. Ну, они сами виноваты, что уснули, прилипнув друг к другу, несмотря на августовскую жару, и рука одного с л у ч а й н о  оказалась в паху другого. На том и порешали, а Рюмин, между прочим, до конца проснулся уже близко к развязке — на удивление, синхронной...
[indent]В машине целоваться так круто, прям как в фильмах_сериалах для тянок, где крутой парень, шикарная тачка, а тебе уже пора убегать, а то родители хватятся; но и не шибко удобно, потому что три раза за ночь [а утро мы включаем в рацион] — это лихо, но Миша держит морду кирпичом, когда у Серёжи глаза светятся вот этой заботой и волнением о главном на каждой искусственной неровности [новый повод ненавидеть полицейских, пусть и лежачих], а Миша прикрывает глаза, считает до пяти, да и палится только тем, что сжимает пальцы Муравьёва каждый раз, когда дискомфортно. Не позволяет только упасть в глубокие воды самобичевания эти чисто муравьёвские, потому что без вопросов — это было круто — Миша согласен повторить ещё раз, не смотря ни на что. Правда, чуточку позже. На ближайший день можно ограничиться поцелуями на платной закрытой парковке, в приподнятом [фьюить-ха!] настроении духа. Как будто они не приехали уничтожать бумаги_файлы и всё такое.
[indent]—Наверное, вид у нас должен быть поскромнее и более скорбный... — На выдохе ответил Бестужев, прикусывая и без того зацелованную нижнюю губу, когда Муравьёв включает профессионала. Удивительная способность собираться с силами и придавать виду невозмутимость даже в трудные моменты//буквально за секунду. Михаилу же требуется иинута на медитативное дыхание сквозь широкую чеширскую улыбку, а затем корявые попытки вылезти из узкой спортивной Ауди без особых неудобств. Выходит забавно, хочется ржать над самим собой, и в целом, скорбный вид ему придать себе так и не удаётся. Миша думает, провожая взглядом спину в пиджаке, что жизнь нагло балует его этим парнем последние сутки — ведь где-то должен быть подвох//когда-то проявится реальность, состоящая сплошь из дерьма и палок, потому что Мишель не привык к тому, чтобы было иначе, но вслух он об этом не говорит. Да и вообще. Нужно ли Муравьёву знать о том, какие мрачные мысли порой посещают эту светлую голову?..
[indent]Главные действующие лица уже были в сборе. И даже Пестель, который сегодня отправлялся на самое важное заседание этого лета — в долбанный ЦИК, со всеми независимыми кандидатами. Миша не удержался и не очень умело пропел строки саундтрека из «Гоголя», потому что с таким серьёзным видом нельзя резать бумаги, а только:
[indent]— Всё, что писал, снова сжечь... оставив секретом! — кекнул, и как тут не клоунить. —Не кисни, на радуге зависни, — весело тыкнул кулаком в плечо нервозного товарища, не переставая дурацки улыбаться. И только по выгнутой брови Павла Ивановича и его скользнувшего по Апостолу взгляду Миша понял, что шутка про радугу воспринялась как шутка пятьдесят на пятьдесят. Впрочем, мужикам ли бояться гейских шуточек? Но они всё же поспешили ретироваться в свой офис, к неизменной кружке с телепузиком, с парной заставкой на рабочем столе, и всё это в совокупности так вынесло Бестужева на эту самую радугу, что комментарии очевидному оказались излишни. И почему только так долго тупили?
[indent]— Что, прости? — Переспросил Бестужев-Рюмин, наивно захлопав ресницами. Провёл пальцем над губой, оценивая гипотетическое расположение усов, смерил Сержа странным взглядом, типа: — Усы? Honey, мы только один день трахаемся, чтобы я ради тебя мочалку отращивал! — Никогда не умел в романтику, но это кажется лучшая раскладка по жизни, когда один сентиментальный партнёр дополняется шутливым и беззаботным, полным иронии партнёром, иногда его подъёбывающим — так, от большой любви, а не вредности. Благо, Сергей всегда чувствовал тонкость юмора Бестужева, и различал, когда тот действительно кого-то больно жалил своим острым языком.
[indent] Но сейчас этот язык не жалил, а мягко водил по его губам, совершенно не желая отвлекаться на насущные дела и нерешённые вопросы с отчётностями. Юшневский покопался уже здесь, наверное, в те шесть утра, пока Муравьевы-Бестужевы были заняты, вынеся всю бухгалтерскую документацию, но договоры и прочие акты на их имена были раскиданы по полкам и ящикам кабинета. Бумага подождёт. Наверное. Если сюда не вломятся менты как в офис ФБК, что вполне возможно, но у них будет ещё минутка на то, чтобы попытаться оторваться от губ друг друга: на той стадии, когда облокотившийся о стол Серж перехватывает мишину ладонь вверху своей ляжки. Собрались! Быстро! Отстранились, но прервались на вибрацию телефонов. Миша закатил глаза, не спеша доставать трубку, медленно проплыл к большим папкам на полках и начал выгребать бумаги, пока Серёжа не прервал его ошеломи... да пиздецкой новостью. Парень едва не выронил толстую папку, но словил на лету. С растерянным_неверящим видом обернулся.
[indent]— В каком смысле... в деканат? Блять, что. — глаза по пять рублей, минутный ступор после. Сердце бешено забилось в груди, от непонимания или наоборот, зачем их вызывают. Вообще, не только их, как оказалось, но особенно. В приоритетном порядке. Вот и грянул гром. Вот и реальность напомнила о себе, обрушив небеса на их головы. Но этого следовало ожидать, хотя очень не хотелось. — Забирай макулатуру со своей стороны, и быстро, поехали. — Сориентировался Миша довольно быстро, приняв командование на себя, и торопливо посносил половину бумаг в свой рюкзак, половину прямо с папками зажал подмышкой. Через пять минут они заводили машину, нагромождённую бумагами, и удалялись от полупустых офисов «Русской Правды» к главному зданию МГУ.
[indent]Миша нервно теребил края красной толстовки, задумчиво пялился в окно целый час дороги, внимательно слушал «Эхо Москвы» и ободряющие речи Серёжи. Чёрт возьми. Один заканчивает в магистратуру, второй бакалавриат... в новом учебном году. Но на поверку разговор оказался не таким страшным, но выводы не утешительными. Почти всё время Миша молчал, уничтожающим взглядом буравя Александра Павловича, пока Серёжа пытался договориться со следствием — то есть, с комиссией в лице ректора и декана, и ещё неизвестного усатого хрена, фамилию которого Миша не знал, поскольку никогда не пересекался ранее. А внутри всё закипало. От гнева, от разочарования, от несправедливости! Даже не стал скосить под дурачка, который пошёл на митинг тупо за компанию, да и членство в неофициальной партии ему припомнили. Врать бессмысленно: Романовы те ещё сволочи без сострадания, погрязшие в монархических идеалах. Монархом в данном случае был Путин, но в рамках МГУ помазанным боженькой, конечно, Александр Палыч. Хуй плешивый.
[indent] Входная грёбанная дверь в коридоре перед лифтом [благо уже не в деканате] едва не слетела с петель от того, с какой силой Бестужев её захлопнул. Руки невольно обхватили голову, приглаживая волосы назад, взгляд, полный возмущения, был направлен прямо на агрессивно рассуждающего в мыслях Серёжу [Миша давно научился читать его мысли по наклону головы].
[indent]— Они это серьёзно?! Не ходить на митинги, залечь на дно, вся херня, иначе нас отчислят? Это же даже незаконно. Мы же лучшие! И мы не можем не быть в политике, мы же, блин, политологи! — нервный смешок вырвался против воли, но даже немного полегчало. К падению в автомобиль он уже успокоился, но раздражение осталось, постепенно перерастало в желание его сублимировать. Когда решили поехать кататься по полупустым дорогам, когда взревел мотор Ауди, а Серёжа продолжил играть в детектива, сопоставляя в своей голове факты и следствия этого выговора, Миша выдал решение. Опустил ладонь на его ногу, чуть сжал пальцы... и повёл выше, пододвигаясь ближе сам, смял его брюки, устроив руку между ног Муравьёва. И тогда очередная вибрация прервала этот спонтанный петтинг. Блять, да Бестужеву хватило двух вибраций звонка, чтобы понять, кто там названивает Серёже: просто чутьём ревнивого демона, который останавливаться от этого звонка не собирался. На панели управления машины светилось знакомое имя, но Миша неотрывно смотрел искусителем лишь на лицо Сержа:
[indent]— Да лаааадно... прям-таки ответишь? — с ироничной провокацией Мишель выгнул бровь, подтягиваясь ещё ближе и цепляя пальцами молнию на брюках и оттягивая вниз. — Ответь. Ну пожалуйста... Ответь, или я остановлюсь.
[icon]https://funkyimg.com/i/36fDS.png[/icon][status]на волну[/status][sign]гори, детка — здесь так темно
[/sign][lz]<a href="https://">МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ <br /> БЕСТУЖЕВ-РЮМИН </a><br /> бунтарствует понемногу, ездит на байке от общаги до универа, счастливый обладатель скидки в "Красное и Белое".<br /><span style="color:#4b1414"> 21 годик</span><br /><hr>[/lz]

Отредактировано Михаил Бестужев-Рюмин (2020-08-27 21:20:29)

I want my cake and I want to eat it too
I want to have fun and be in love with you
I know that I'm a mess
[indent]Для полного счастья не хватало только встретить Николая Романова. Вот уж кого меньше всего хотелось видеть, так это его. Нет, Миша не имел к тому никаких претензий ровно до тех пор, пока он не начал метить на место Серёжи, много умничать и лезть во все дыры. И всё же пацифистская натура Бестужева не позволяла испытывать к нему ярких негативных эмоций, но некоторые опасения этот парень вызывал чисто интуитивно, чему Миша никак не мог дать объяснения. Они пересекались в клубе дебатов, пару раз даже устраивали оные, где «либерасты» раз за разом одерживали победу: Миша-бультерьер на ринге боролся на смерть, и хотя Романов со всем «семейным» хладнокровием выдерживал этот натиск, ему не хватало банальной эмпатии. Вот и сейчас, ляпнув что-то занудское, что Сергея вывело из душевного равновесия, и он, мысленно приписав свои тайные маньячные желания Михаилу, поспешил вывести обоих на выход. Ладно, раньше Миша не замечал этого, потому что считал, что они не в тех отношениях, чтобы сильно заявлять о себе в тандеме с ревностным Риего. Но даже если бы Миша втащил Коле в этом грёбанном предбаннике, то лишь потому, что момент был бы подходящим уже через минуту их перепалки. Но ни того, ни другого не произошло, и, уже завалившись в тачку и выслушав гневную тираду про Романовых, Миша на мгновение прервал её, около_серьёзно выцедив:
[indent]— Я умею молчать, когда нужно, и когда что-то говорю, то тщательно думаю перед этим. Ещё раз дёрнешь меня за рукав, я тебя разложу прям на столе перед ректором. — Очаровательная улыбка в адрес опешившего Серёжи. — За дорогой смотри, президент ты мой. — Мягко потеребил рукав муравьёвской рубашки — и вальяжно раскинулся на пассажирском сидении, уперев одну ногу в пол, вторую закинув на колено.
[indent]Причина смены темы, конечно, была не только в попытке доказать собственную личностную состоятельность... Миша немного замялся, когда Серёжа упомянул студенческую газету Кондратия. Об этом предстояло поговорить, чего не было сделано ранее, но только лишь потому, что Миша постоянно об этом забывал. Ну да ладно. Помянешь лихо, как говорится. Муравьёв как обычно страдал за всех, хоть сейчас на виселицу или на крест — примет, как должное, будет страдать за весь человеческий род и даже за евреев // а от этой мыслишки Бестужев улыбается сам себе, вспоминая, откуда у их рода происходит вторая фамилия.
[indent] «Привет, Ань!» — хотелось бросить прямо в динамик, ведь так радостно душе слышать её чудный голосок и мозгоёбную риторику, которую Мишель уже может предсказать с точностью сценариста, что пишет сценарий двести тридцать четвёртой серии бразильского сериала. Умеет женщина выбирать моменты. Как будто встроенный радар на измены имеет, серьёзно — а тут именно измена и происходит, четвёртый раз за сутки, между прочим. От этой мысли губы поползли в пошлой улыбочке, тело подалось ещё ближе к водителю, а руки уже очень уверенно освобождали из штанов член чужого парня. Какие аморальные, пиздец просто. Мише даже не стыдно, вот такой он нехороший мальчик // крепко обхватывает с конца и начинает мучительно-медленно водить на половину длины. Какой тут продолжать — мы только начали. Карие глаза внимательно [в упор] смотрят на мимику и ходуном ходящую грудь Муравьёва-Апостола, внимательно следящего за дорогой, за языком и за ощущениями внизу.
[indent] Мише не привыкать к опасным ситуациям, чего не скажешь о тихоне за водительским. Да Бестужев был уверен, что Серж трахался в этой машине ранее, иначе зачем такую покупать, но зато точно угадал, какой-то внутренней чуйкой, считывающей тактилку Серёжи как свою собственную, что на ходу никто никогда ему не дрочил. И уж тем более не... Он закусил губу, вдохнув неровно, взволнованно, от собственных грязных_пошлых мыслей, от которых всё свело в паху. Это почти по дефолту происходит: осознание серёжиного удовольствия первостепенным, нежели своё собственное, и эта попытка изловчиться в ограниченном узком пространстве, которое буквально создано для тебя и твоих кошачьих изгибов, — это всё ради него. Миша умеет отдавать, не задумываясь о чьей-то благодарности, ему это нравится. Не стоит драматизировать и прибедняться. По части принятия себя Мише тут нет равных. И эта безбожная откровенность и сексуальность, помноженная на взаимность, могла бы считаться любовью, ведь ты никогда до этого не ловил себя на желании быть... такой шлюшкой. Так обычно бывает с людьми, у которых секс раз в десять лет, они очень порочные [скажем «нет» эротическим сценам во сне!]. Муравьёв, ты даже не представляешь, какое воображение принадлежит этой светлой голове)) — и за сколько лет в ней накопилось фантазий.
[indent]— Tu es si sensible, Serge, — восхищённо произнёс Мишель, ухватив губами его мочку правого уха, чуть оттянул вниз и полез поцелуями к шее, сдерживая все рвущиеся наружу мурчания и стенания; дёрнулся неудачно в поисках удобной позы и сбил к хуям все радио и не радио на круглом джойстике управления под локтем, музыкальный плейлист перелистнулся, заполнив салон глухими ритмичными басами, такой приятной вибрацией отдающейся в паху. Миша почти без промедления наклоняется, разваливается на чужих коленях и щекой трётся о пах. [indent]Закрывает глаза, потому что видеть ничего не хочет, уши уже выдают с потрохами всё смущение, перекрытое слабоумием и отвагой, когда, стягивая совсем немного Серёжины штаны с бельём, вслепую жмётся к нему губами. Не то, чтобы первый отсос он себе представлял именно так, но у Серёжи вчера получилось, хули тут сложного, думает Миша, но приятные вибрации буквально отовсюду подтаскивают в верном направлении. Сразу втягивает щёки, создавая вакуум, водит губами вверх-вниз неторопливо: это машина пускай спешит, им это ни к чему; хочется запомнить всё — от запахов до томных вздохов, — и блядь, ты стараешься так хорошо, что вот-вот заскулишь на чужом члене от собственного пожара. Чёрт с этим, не отвлекаешься.
[indent]Машина тормозит хз где, но точно понятно, зачем; понимать, что оба совпадают в своих отбитых беспонтовых желаниях, приятно: хотя понта во всём этом, дохуя и больше, если разобраться. Миша почти по инерции вскидывает бёдра навстречу апостольской руке [бля, библейские отсылки, Миша, серьёзно..........], головой опускаясь ещё ниже, беря глубже на выдохе. Ему нравится считывать чужое тело моментально. Ему нравится, что Серёжа на самом деле весьма эгоистичен в сексе и позволяет себе задавать направление руками: Бестужеву чертовски нравится, потому что, наверное, секс — единственный аспект в его жизни, где он готов отдавать свою свободу и добровольно сдаваться демонам чужих желаний. Своим собственным?
[indent] Миша впивается пальцами в его бёдра, жмурится ещё сильнее, и со всех сил старается не подавиться продуктом собственных стараний. На вкус это очень странно, мейби даже неприятно, но почему-то даже не возникает мыслей, что с этим делать, кроме как очевидное. Рюмин не спец вообще: ему самому отсасывали-то два раза в жизни, один из которых пришёлся на вчера и... в общем, ладно, нужно побороть стеснение и поднять голову, так? Так. Умница. Чуть приподняться на ладонях над сидением, предоставляя больше манёвра для серёжиной руки. Кончить себе в штаны, конечно, ахуенная перспектива [табличка «sarcasm»], но чем богаты, да? Бляяяять... в глазах снова помутнение, по телу мурашки. О да, точно отбитые: самые отбитые либерасты. Хе.
[indent] — Скажи мне... — загнанно выдохнул Мишель, плывущим взглядом всё ещё пытаясь сфокусироваться на Серёже. - Мы план какой-то пытаемся выполнить? Пятилетку в три года? — Он по-дурацки счастливо прыскает смехом, уменьшая громкость музыки. Конечно, если план в том, чтобы за первые сутки перетрахаться за все годы подавления себя. Куда интереснее объяснять этот порыв желанием насладиться жизнью до какого-то фатального события. Как будто это уже было. По ощущениям что-то смутно знакомое. Миша допивает бутылку какого-то айс ти, и они ещё немного целуются, пока обочина пуста, но телефон снова разрывается сообщениями в чат сразу по нескольким темам. Приходится отвлечься, но Бестужев не против. Кончили и кончили, че теперь время терять.
[indent]— Поехали в мак, я хочу клубничный коктейль и пирожок. И ещё креветки. Да, креветки... — Мечтательно растянувшийся на пассажирском Рюмин снова напоминал кота, задумавшегося о сметане, но после всех событий правда захотелось кушать. И нужно было где-то нормально остановиться, заняться делами. Миша также совершенно не представлял, где они находятся, в какую голубую даль заехали, но у них был навигатор, а билборд указывал расстояние до ближайшего мака, а значит, всё в порядке на сегодняшний день.

[icon]https://funkyimg.com/i/36fDS.png[/icon][status]на волну[/status][sign]гори, детка — здесь так темно
[/sign][lz]<a href="https://">МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ <br /> БЕСТУЖЕВ-РЮМИН </a><br /> бунтарствует понемногу, ездит на байке от общаги до универа, счастливый обладатель скидки в "Красное и Белое".<br /><span style="color:#4b1414"> 21 годик</span><br /><hr>[/lz]

Отредактировано Михаил Бестужев-Рюмин (2020-09-05 18:57:09)

[indent]— Когда тебя увидел, — то ли в шутку, то ли серьезно ответил Миша, загадочно направив взгляд куда-то сквозь его зелёные глаза. Туманно, томно, чуть поведя плечами перед тем, как, сдавшись воле победителя, позволить себя поцеловать, и только потом пояснил, чтобы не дай бог не наткнуться на вопросы о подробностях былого инсайта: — Главное ведь не когда, а кем стал. Зато не пидорасом, как Романов. — И специально не пояснил, который из табора (да, аллюзия за английский эквивалент ‘romans’), потому что в равной степени под это определение попадал каждый из этого чудного семейства. Своей шутке Миша тихо гоготнул, отметил улыбку Сержа, и был таков.
[indent] Макдональдс животворящий буквально наполнил тело новыми силами, включил мозг и направил в нужное русло, снова научив Мишу говорить словами через рот, а не использовать его в иной деятельности. Об этом он думал последние минут пятнадцать и даже стоя перед окном выдачи заказа, наблюдая за тем, как на подносе его дожидался молочный коктейль, сука снова и снова об этом думал, незаметно кусал язык [но заметно шевелил при этом скулами] и предательски краснел, благо кофта забирала себе все оттенки румянца. Понравилось. Бля, очень понравилось, хотя никогда раньше не думал, что это может нравится исполнителю несмотря на энтузиазм многих девочек, которых он знал и с которыми дружил. Они такие типа: да мне нравится сосать, ну и чо. И вправду. Ну и чо такого. Очень даже. Но креветки прогнали прочь из головы все хорни мыслишки, потому что жрать серьезно хотелось просто до безумия, и в принципе, он мог бы приготовить такие креветки на серёжиной кухне, но.... не, таким вкусным говном, как в маке, конечно, они бы не получились. Кайфуха. Коктейль тоже удался, мозг требовал сладкого и креветок. Теперь можно было и в сложные темы — так, наверное, подумал Серж, но в планы Миши переставать клоунить не входило. Так что он дослушал, хитро улыбнулся, а когда Серёжа прояснил концепцию свидания, то незамедлительно выдал:
[indent]— Да в смысле не сидеть с корешами? — Наигранно по-тупому вытаращился Миша, якобы возмущаясь услышанному. Типа, свидания? Что это? Я думал, это бухло и компания?
[indent]Вообще, может, Бестужев и правда не знал. Был на свиданиях... нет, даже не в 14 лет, когда ходил с девочкой в кино и на пляж, а ощутимо года полтора назад с Катей, но там даже сиськи помять не приходило в голову [и вовсе не потому, что она оказалась школьницей]: просто, несмотря на в целом плохо контролируемые, исходящие от себя сексуальные вайбы, в этом плане Бестужев-Рюмин был очень романтичен и по-джентельменски терпелив. Но по последним суткам этого не скажешь: романтиков у них с Сержем не было, было мочилово с ментами и безудержный секс, прошедший не по правилам трёх свиданий <оно кому-то вообще нужно, если ставит такую конкретную цель?>, и как-то не умел он вот в это вот всё.
[indent]— Разве мы сейчас не на свиданке? — Резонно спросил наивный Миша, выставляя перед носом Сергея стакан с коктейлем и указывая на упаковку креветок на коленях. Следом он заговорщически прищурился и наклонился к Серёже, шепча: —Мы самые крутые в Макдональдсе, — поцеловал в щёку и откинулся обратно на своё сидение.
[indent]— Напомню тебе, склеротик, что у нас в субботу митинг, и это железно, ибо я уверен, что ЦИК пошлёт их нахер, но когда-нибудь в выходные... Я не против. Только не заставляй меня влезать в костюмы и есть разными вилками. Мне хватило этого дома. Но... Ваши пожелания учтены. Обязательно сходим, — Миша без шуток поплыл в улыбке, понимая, что спорить с Муравьёвым и сопротивляться его желаниям совершенно не может, да и не хочет. Свидание! Да пусть хоть на обзорную площадку в Москва-Сити зовёт, пусть хоть с парашютом вместе прыгнуть. Серж был тем человеком, с которым Миша бы за компанию прыгнул бы и с моста, и сделал бы кучу тех диких вещей, которыми родители шеймят твои желания экспериментов. Миша давно поймал себя на мысли, что отказывать Серёже он в принципе не умеет — прошедшая ночь и утро лишь подтвердили эту простую истину. Не то, чтобы Миша был против или чем-то недоволен. Ровно наоборот...
[indent]Он, наконец, почувствовал, впервые за жизнь, что находится в правильном месте с правильным человеком и его людьми, и тратит жизнь не впустую_живёт на полную, будто бы обрёл себя четыре года назад, когда буквально навязался в эту дружбу. Миша был на своём месте. И чужая рука на коленке не казалась чем-то неправильным. Сердце в который раз желало пробить грудную клетку, и Мишу разрывало от нежности. Он зарылся в капюшон и воткнулся в телефон, выкрутил на умной магнитоле громкость, сделав любимую ‘Rockstar’ от 21 savage погромче, приготовился листать чат, о котором заговорил Серж.
[indent]— Прям щас тебе скажу, что им ответил ЦИК. Готовь броники к следующей субботе, менты снова будут отлавливать. — как-то слишком обречённо, спокойно и безучастно откликнулся Мишель, не отлипая от айфона, явно демонстрируя недоверие к власти. Через минуту стало понятно, что опасения подтвердились. Хотят перепроверить голоса и прочая муть. Если коротко и ясно: завтра всем пиздец, ждите обыски. Это ребята даже не прокомментировали, ибо было слишком очевидным. Но их, может, пронесло бы, но ФБК точно огребёт. Тут всё зависело от удачи и кого правительство считает более серьёзной угрозой. Но думать об этом сейчас не хотелось. Миша не любил ложные и скорые выводы без тщательного анализа и может даже записей в заметках. У него куча статей и речей было забито в заметках, и мейби их было даже больше, чем фоток в галерее. Но это не точно.
[indent]Точно было то, что разговора о Кондратии не избежать, но это и тайной не было, просто было не первой задачей в списке значимости задач. Про статью Муравьёв верно заметил, и Миша пробормотал что-то в подтверждение. И отписался в конфу «Да, будем», а потом заулыбался как бешеный, когда прочитал про гитару. Обернулся к Апостолу и даже приглушил музло:
[indent]— Это чё ж, Белоснежка будет петь для своих гномиков?))) — поплыл Бестужев-Рюмин, нарочно проглотив букву «н» в последнем слове. О вокальных навыках товарища Муравьёва не знал только ленивый, но редко кто слышал его вживую. Для талантливого идеального засранца он был на удивление скромен и даже зажат.
[indent] Тем временем, дорога уже обретала очертания спальных районов юга Москвы, а значит, прямиком через хату Сержа в центре <за гитарой, конечно> на квартиру Рылеева.
[icon]https://funkyimg.com/i/36fDS.png[/icon][status]на волну[/status][sign]гори, детка — здесь так темно
[/sign][lz]<a href="https://">МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ <br /> БЕСТУЖЕВ-РЮМИН </a><br /> бунтарствует понемногу, ездит на байке от общаги до универа, счастливый обладатель скидки в "Красное и Белое".<br /><span style="color:#4b1414"> 21 годик</span><br /><hr>[/lz]

Отредактировано Михаил Бестужев-Рюмин (2020-09-09 10:36:01)

[indent]Ещё долго Миша размышляет о костюме, представляя себя в пиджаке, рубашке, галстучке. Прикидывая, вообще, насколько это возможно. Только два человека из всего окружения могли носить костюмы и выглядеть в них органично, словно бы во второй коже — это Серёжа и Николай Романов. Но если посмотреть на других... на Бестужева-Рюмина, например, или на Пестеля. Пиджак на майку и белые кроссы — хотя один из них видный политический деятель, почти что медийное лицо [с татуировкой на шее, ну просто лицо поколения]. —Нет, определенно, костюмы — только после тридцати. — произносит Мишель минут через пятнадцать по полупустой дороге, когда мысли уже легли в другую плоскость. Миша мог выглядеть незаинтересованным или ветреным, но на деле это никогда не было правдой: он анализировал буквально все, но вслух выдавал редко. За исключением клуба дебатов и текстов речей, написанных для себя или начальника. А ещё, у него было почти физическое отторжение костюмов на своём теле — это с трудом поддавалось объяснению, но официальный вид, форма, пускай даже школьная [любая, кроме спортивной], или любая другая одежда, заставляющая чувствовать себя обязанным соответствовать ожиданиям, пропорциональным ответственности. Как будто в прошлой жизни всю жизнь провёл в мундире, а теперь хотелось дышать свободно. Заниматься тем, чем хотелось. Трахаться, с кем хотелось. Наплевав на все мыслимые и немыслимые правила современного общества — революция нравов, если угодно.
[indent] Миша впервые за долгое время ощущал себя на своём месте. Не в смысле, на пассажирском спортивной 'Ауди' [хотя и это тоже], а вообще: словно все пути-дорожки сошлись, наконец, в одной точке // работа, социальное положение, личная жизнь и, конечно же, заслуженный статус оппозиционера, да и прочее по мелочи. Ему, в свете огней вечерней Москвы, проносящихся за окном, всё вдруг показалось безумно важным. И всё в данном случае — это свои же достижения, успехи Сережи и Паши, новый формат газеты Контдратия, недавние события на митинге, наконец, — в совокупности дали мощный отклик где-то внутри, заполнили ту пустоту внутреннюю, которую он всю жизнь испытывал рядом с людьми и даже [особенно] родителями. На своём месте. Да. Наконец-то, в компании единомышленников, безумцев, молодых и горячих без-пяти-минут революционеров, что не боятся идти наперекор режиму, и, конечно же, не боятся признать своих собственных демонов. Самих себя. Он будто всю жизнь убегал от правды. Гасил в себе желания, радикальные, но прогрессивные мысли, игнорировал склонности, да буквально что угодно, любыми доступными способами, не всегда безопасными. Миша нервно потёр напульсник и кожаный браслет, обвивающие запястья, как кандалы, в назидание, что всегда нужно сдерживать себя, держать в узде, стараться следовать привычным алгоритмам. И благодаря выходу из зоны комфорта, с легкой руки Муравьёва-Апостола, с которым не страшно_не стыдно и прочие 'не', Бестужев действительно чувствует счастье // простое человеческое. Теперь он принимает себя. Со всеми травмами, болью и ориентацией, буквально осознанной в моменте. И если понадобится ждать какое-то время, когда это в себе примет Сережа, окончательно порвав с прошлым и со своей девушкой, то Миша не будет спешить и поторапливать. Оно придёт в своё время. Может, сегодня, а может через неделю или полгода [хотелось бы побыстрее], но для себя Бестужев-Рюмин точно знает: назад пути нет. Это та точка координат, где ты и должен быть. Ведь именно здесь тебе хорошо. Небезопасно, интригующе, рискованно, но тем не менее хорошо.
[indent] В квартире Кондратия привычно тепло и уютно, как у себя дома. Они так часто зависают здесь, что кажется, знают каждый уголок, каждую чашку — у Миши даже есть любимая кружка с ёжиком в тумане, из которой всегда пьёт в гостях. Сегодня из неё он будет пить кофе с 'бейлисом' и молча внимать всему, что будет происходить вокруг. Ну, это он так думает. До первого тоста за газету и хитрюги Рылеева, расхваливающего бестужевскую статью на развороте. Он увлекает за собой в центр зала, чтобы объявить нечто важное. Что-то, о чем давно думали, но не решались сделать, ибо не было повода. Но им повезло с Трубецким и его вливанием бабла в эту идею, за что ему отдельное спасибо. И, собственно, то, о чем Миша все хотел рассказать Сержу, но всегда отвлекался, теперь можно было сообщить всем, вставляя ремарку во взволнованную речь Кондратия:
[indent] —... и мы хотим объявить вам, что это последний выпуск газеты в печати... от типографии университета. И от любой другой типографии. — пауза непонимания. Эмоциональный накал. Ага, вот оно! Выдох: — 'Полярная звезда' со следующего выпуска будет выходить в цифровом формате! Больший охват аудитории и отсутствие университетской цензуры, больше возможностей и свободы. Друзья, это победа! За Кондрашу, за нас, за дружбу! — бокалы и стаканы присутствующих сливаются в одну долгую мелодию. Вот и шумиха обещанная, вот и новый шаг, привет медузе и прочим независимым веб-газетам. А главное - нахер МГУ. Шах и мат, Романовы. Они радуются так, будто это действительно победа в каком-то сражении. Но они молоды и имеют на это полное право. Даже если завтра их всех придут арестовывать... Но это будет завтра. А сейчас, в просторной кухне с великолепной акустикой, все с открытыми ртами слушают Серёжу и подпевают знакомым мотивам. Михаил растворяется в контекстах.
[indent]Миша смотрит на его пальцы, ловко бегающие по струнам_аккордам. На лицо, задумчиво хмурящееся и в другую минуту очаровательно заигрывающее ямочками на щеках. Он привлекает внимание всех. Он знает буквально каждую песню, которую просят. В очередной раз не кажется безумной мысль, что все вокруг без ума от Сергея Муравьёва-Апостола, очарованные им, как современным пророком, ибо невозможно так притягивать к себе взгляды и внимание, иметь такой голос, в конце концов, в том числе и певчий. Миша снова залипает в уголке, сидя на краю кухонного стола, чтобы лучше видеть всю картину целиком. Ловить этот глубокий, магнетический взгляд, направленный только на Бестужева-Рюмина // вашу ж мать, это так очевидно_заметно, остаётся только не краснеть, не отводить взгляд, как смущённая школьница. Но для тебя это непривычно в той же степени, что и чья-то благодарность, искреннее участие; здесь и сейчас концерт по заявкам телезрителей только для одного тебя. Так и остаются наедине в три часа ночи, без компании, что разбредалась по комнатам, трещала о том и о сем по углам, но только не на кухне. Кухня она не для всех. Для тех двоих, что не хотят участвовать в вечеринке и хотят обсуждать философско-религиозные темы в тишине. На фоне льющейся из гостиной музыки, самой разнообразной.
[indent] Для этой атмосферы не нужно было даже быть рядом физически. Романтика кухоньки на расстоянии: один за столом перебирал струны в аккомпанемент трекам, а другой на подоконнике сидел и курил, запивая шампусиком. Будто слова были излишни. Ему никто никогда не пел. Да и не делал ничего подобного. Не относился так хорошо, и от этого осознания слишком хорошо и хреново одновременно. Неужели так плохо жил? Хотя, казалось бы, все условия для взросления цельной личности были предоставлены. К черту. К черту прошлое! Москва — город возможностей и вторых шансов. Москва не для любви? Херня. Миша не сразу замечает, что гитара прекратила скулить. Зато заметил, что Серёжа оказался неприлично близко. Подумать о том, что ребята заметят, никто не потрудился, потому что пофиг. 'FEDUK уан лав' решил все за них. Это была та песня, которая не игнорируется — ну, знаете, когда слышишь ее и понимаешь, что без танцев не обойдётся. Такая атмосфера. Такой посыл. Хлопья летят наверх. Конец лета, жара, распахнутые настежь окна, а песня о зиме. И все такое правильное: кухня, полумрак, единение душ. Просто космос. Всюду магия, как поёт исполнитель. Миша не сопротивляется.
[indent]Опускает глаза в пол. Какой гейский трек и глупая идея! Нет, снова поднимает взгляд [находит в себе силы] — и больше не отводит. «Что-то родное до боли, но мы не знакомы» - слова возвращают к самой первой встрече, когда Миша не понимал, почему хочет дружить именно с этим человеком. Почему этот человек снится ему всю сознательную жизнь, хотя он видит его в первый раз на первом курсе в университете в свои семнадцать, а сейчас, посмотрите, они в ином статусе, на ином уровне близости, что кажется единственно правильным положением вещей. Кладёт руку на лопатку Сережи, как джентльмен, ощущая чужую на своей. Да уж, мужские привычки... Улыбка сама по себе летит вверх, а глаза загораются в ночи, утягивая Сережу на самое дно их чёрного космоса. Миша позволяет вести, хотя они не вальсируют: просто покачиваются в такт, не понимая, какого черта происходит между ними. И почему так тесно, вроде бы обычный медлячок, но расстояния между телами никакого, кто-то из них первый неловко толкается вперёд, клюёт в губы и так замирает. Мажет по щеке кончиком носа и прижимает ближе, роняя руку на талию.
[indent] Сергей неотрывно смотрит, не замечая ничего вокруг; чего не скажешь о Мише, замечающим шестым чувством абсолютно все: морщинки в уголках прищуренных глаз напротив, неровный чужой вдох, случайное шебуршание на кухне, минутное присутствие Пестеля, не реагирующего на танцующих — и только закрывающего за собой дверь. Миша тоже не подаёт виду, только улыбаясь так широко, что начинают болеть скулы. — Это самое романтичное, что со мной случалось. Какого... ты со мной творишь?

[icon]https://funkyimg.com/i/36fDS.png[/icon][status]на волну[/status][sign]гори, детка — здесь так темно
[/sign][lz]<a href="https://">МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ <br /> БЕСТУЖЕВ-РЮМИН </a><br /> бунтарствует понемногу, ездит на байке от общаги до универа, счастливый обладатель скидки в "Красное и Белое".<br /><span style="color:#4b1414"> 21 годик</span><br /><hr>[/lz]

[indent]Подобно затишью перед бурей был тот вечер на кухне у Рылеева. Они знали, что наутро все снова станет плохо, что на них начнут охоту. Но здесь и сейчас, под эту музыку и посреди интимного полумрака, все проблемы меркли и уходили на второй план. Политика осталась в разбросанных буклетах и программах, в поэзии Кондратия, фоном разливающаяся по квартире. Но Мише не нужно было быть героем, революционером и оратором. Ему нужно было просто быть собой - Мишей Бестужевым, который до смерти влюблен в Сережу Муравьева-Апостола. Вот так просто, без целей и агитаций. Когда он рядом - все хорошо. И, может, не так больно_не так одиноко, как всю чертову жизнь наяву и во сне //и когда Миша говорит о снах, он не бредит и не приукрашивает. Рядом с Сережей спокойно и хорошо, сердце будто на месте. И если Сережа бросится в бой, его Миша пойдет за ним. Как будто может быть иначе? Они повязаны теперь уже крепче чем на митинге - не наручниками, а кандалами. Признание в любви висит в воздухе большим воздушным шаром, что вот-вот лопнет и обрушится им на головы как снег с крыши [пускай теперь они знают, что хлопья летят наверх, что бы ни случилось].
[indent]Субботнее утро не то, чтобы не заладилось, бывало и хуже но Сережа был мастером интерпретировать знаки судьбы под Божий промысел и наоборот. Подумаешь, кофемашина забарахлила, подумаешь, пробки - а как иначе, когда половина Москвы мчит на митинг? - да и машина завелась не с первого раза, хотя Бестужев с самого начала предлагал использовать его моцик, чтобы не занимать парковки в центре. Но за все то время, что они изучали друг друга в бытовых мелочах, Мишель понял-принял тот факт, что Сережа делает все по-своему, никого не слушая. И в этом они с Пестелем расходятся во мнениях, этим давят друг на друга, а Миша правда не понимает, что сложного в выполнении простых задач, если они обоснованы. И тут же сам себе противоречит, когда Сережа говорит ему о том, что лучше бы ему не ходить на митинг и отсидеться в безопасном месте. Глаза лезут на лоб от абсурдности сказанного, от ощущения, что он какая-то нежная девчонка, которую надо беречь, а не молодой мужчина с собственной политической позицией и, ну.. яйцами, которые не поджимаются от одной мысли быть арестованным снова // не в этот раз, думает он, говорит:
[indent]- Ага, бля, может еще с ужином тебя подождать или ты к обеду успеешь? Я как раз борщик сварю, "Дикий ангел" гляну, типа, мой мужик скоро с работы вернется. Ну или не вернется, передачки ему буду отправлять в Воркуту. Как тебе такой план? - Возмущение накрывает его с головой, сердце сжимается, не то от обиды, не то от осознания факта чужой заботы [что кому-то действительно не похуй на то, что с ним станется]. Смятение - вот хорошее слово. Ровно до того момента, пока не пересекается со страхом_не вытесняется им.
[indent]- Сны имеют противоположное значение в реальности, знаешь? Плохое - обычно хороший знак. Не волнуйся, дважды в одну реку не войдешь, в автозак не попадешь, - отшучивается Миша и коротко, но нежно целует парня, не обращая на проходящих мимо людей, увлеченных чем угодно, кем угодно, но только не прохожими. Даже и если, среди толпы почти все - молодые или либерально настроенные люди, которые ценят и уважают любовь во всех ее проявлениях. - Мне больше не снятся сны. - Должно было звучать убедительно, но он в этом не уверен. Рядом с Сережей - не снятся. Но фантомная боль осталась_ от нее не избавиться, она как выжженная земля Семипалатинского полигона.
[indent]Миша тревожно потирает запястье, скрытое длинным рукавом и напульсником под ним, словно все тревоги всегда исходили оттуда, из вен — и в них крылся страх, первобытный_хтонический, не поддающийся осмыслению // просто был, всегда был, напоминая о себе в самые неожиданные моменты, заставляя сердце пропускать неровные удары и обливаться кровью, будто вселенная смыкается вокруг него и давит, давит, давит... пытаясь раздавить окончательно — тогда ему становится трудно дышать, а взгляд становится тусклым, как звёзды под городским небом.
[indent]Этого Серж не видит. Как не видит триггеров, отраженных в карих глазах и внезапным холодом, пробежавшим по телу в разгар знойного августа / Миша знает - это нервное. Куда лучше направить энергию в правильное русло. Толпа сжимает их плотных кольцом, не разобрать лиц. Он чувствует себя в своей тарелке, так как знает, что был создан для того, чтобы бунтовать, чтобы менять что-то к лучшему. Пока Миша искренне верит - он непобедим. Пока Сереж считает, что ему лучше в безопасном месте - из-за возраста ли, из-за чувства собственничества, кто разберет - он неудержим. Шаг другой, поворот, фокус с исчезновением - не поймать, не удержать, в этот раз они все злее, энергичнее, уверены друг в друге. Тащит Сережу за собой, выкрикивая лозунги, успевая делать селфи с попутчиками - да, это они, лица оппозиции, и они прорываются к своим. Интернет не работают, чертовы глушилки, да это и не нужно. Это кажется даже веселым. Бодрящим лучше неудавшегося кофе с утра. Несколько сотен тысяч голосов людей сливаются в унисон..
[indent]..чтобы утром понедельника набатом в просторном кабинете прозвучало ректорское "Отчислены": Бестужеву-Рюмину, Муравьеву-Апостолу, Рылееву, Каховскому, Оболенскому и почти_первокурснику Арбузову, что был первым в списке на поступление в этом году - в назидание. Мафия Романовых куплена от и до. Но это не выбило почву из-под ног ведь им было сделано предупреждение - по крайней мере, великолепной четверке было это известно, а вот Женьку и Арбузову здорово урезало крылья. Мишель разыгрывал браваду до последнего, говорил, мол:
- Да и плевать. Забираю документы, валю из этой вертикали дерьма, - а руки тянутся к сигарете, он раскуривает ее прямо на территории главного корпуса, с факами охране покидая здание. - А ты, Петька, отслужил, чего паришься? - Пожал плечами уже на улице, поддерживая брата. Им еще шмотки собирать и сваливать из общаги. - Сереж, прости, я тебе наберу вечером. Нам надо выселяться. - а в мозг уже забираются паразиты, шепчущие о том, какой ты неудачник и позор семьи. О том, что недостаточно хорош, как отец и говорил. На все ответы и вопросы ухмыляется криво, отмахивается. Вечером, все вечером. Нахуй красный диплом МГУ. Ну и ладно. Пиздит, как дышит.
[indent]Наедине с Каховским выкуривают по косячку и закатывают прощальную тусу со сбором вещей одновременно. Все свои, это моя вечеринка, ептвою, это моя похороненная жизнь. Шестнадцать лет обучения в топку. Пох. Еще по одной, еще по паре кругов пропущенных. Забыть поставить яблочко на зарядку. Забыть вообще о том, куда его бросил, а откопал к позднему вечеру. Ах, вот оно че: зарядка-то у Сережи в тачке или квартире осталась. Смс: "Скоро буду". Благополучно забывает об обещании еще на час. Закинули сумки и чемоданы со шмотками в машину к Женьку, обещал подвезти в течение суток. Было приятно делить с вами комнату, ребята, но это - конец эпохе. Что ж, музыка в уши, хотя бы плеер не подвел, был заряжен на полную. Триста рублей в кармане - вот это уже грустнее. Телефон сел, а вместе с ним и бесконтактная оплата, и до закрытия метро каких-то гребанных пять минут.
[indent]Выбор сам собой падает на минимаркет-24, тот, что называют "стекляшкой" в обиходе - под ментами, вечно продающие алкоголь и иногда, как сейчас вот - даже без паспорта. Такси до какой-нибудь ближайшей точки или бухло в эту дивную ночь проебанной молодости - разве можно стоять перед таким выбором? А вот между дешевым портвейном или бутылки "Российского" шампанского - крайне труден. Но отчего-то патриотический дух одерживает победу над пиратским, и когда Бестужев выходит на улицу, то видит чертов дождь. - Ну да, конечно, пошел я нахер! Пошел я, да, Господь?! А возьму и пойду! - гневно крикнул в небо мальчишка, расстроенный до глубины души, все еще злой и взбешенный. Нахер так нахер - если уж решать на какой, то на Серёжин. Дождь, переходящий в ливень, открытая с хлопком бутылка дешевого шампанского на последний налик, а впереди - километры. Километры по лужам в любимых белых кроссах. Какой-то добрый человек разрешает отправить смс "Я в пути, но буду не скоро", потому что это сущая правда и это - очередной романтический подвиг, который кажется Мишелю таковым, а главное - жизненно необходимым. Гугл-карты этого чувака также показали два часа пешком, но что это за расстояние ради любви? Ветер в спину, шампанское под музыку и дождь скрывающий слезы прямо под настроение.
[indent]Кажется, он всегда любил дороги.
[indent]Кажется, ему в каждой из жизней нравилось возвращаться.
И пускай капает, капает с неба,
Иду в мокрых кроссах к тебе, где бы я не был;
Для остальных я занят, звонки без ответа -
Дойти б к тебе.

Не "Вдова Клико", конечно, но тоже сойдет; отчаянные времена требовали отчаянных мер. Да и шампанское это - эдакий походный вариант, ассоциировавшийся с какой-то долгой поездкой в Новороссийск или Малороссию на поезде в купе, такой милый флешбек из детства, но если посудить, он и был в дороге. Не самой комфортабельной, не самой быстрой. На такси было бы быстрее, на метро мчался бы всего полчаса от силы, но пешком... Конечно, рядом не было троих веселых попутчиков, с которым распитие шампусика под покровом ночи и светом фонарей со станций, и можно было бы найти компанию даже здесь, просто свернув за угол и обнаружим бродяг, которым точно так же мокро и холодно, как тебе; да и сам ты выглядишь не лучше, вот примут менты - и напишут в личном деле не "арестован за участие в несанкционированном митинге", а за пьянство на улице и бомжевание, вот это будет смешно. Ну, или домчат до дома Сереги, на крайняк - тоже сюрприз будет. Поэтому Миша даже не скрывается, пакетик едва прикрывает этикетку, ну повяжут и повяжут, так плевать...

Хочется поскорее дойти, как говорится - звезды не отклоняются от своего пути? - и Миша следует единственно верному маршруту, и никто_ничто в этом мире его не остановит. И зарядка на айподе так по-братски выручает, не разряжается, так что идти вдвойне веселее и быстрее, если включить что-то бодрое. Неспатьнеспатьнеспать.

Спальные районы Москвы сменяются набережными и советской архитектурой, приветствуя Мишу в исторических центрах. Позволяет себе засмотреться Якиманкой, перекурить стрельнутой у каких-то молодых повес около клуба сижкой (с ними же успел бахнуть коньячка для обогрева, о, прошу, не спрпшивайте как, он просто может - эта жопа всегда находит приключения). Москва никогда не спит, кто-то всегда тусуется, так что Мише просто повезло. Как всегда. Дуракам ведь везет. А он и есть дурак, последний романтик на Земле, походу, потому что, блять, серьезно, кто еще пройдет через всю Москву под дождем в любимых кроссах пешком до любимого человека? На него и смотрят, как на безумца, но без неприязни - будто чувствуют, что эта прогулка от чистого сердца и кому-то очень повезло с молодым человеком - пусть думают хотят, но Бестужев точно уверен, что да, вообще-то, Сереже очень с ним повезло. Ха.

Он принципиально не носит зонт. Самураям не нужен зонт, ясно?

Прыжок в лужу, другой, как хорошо, что ночь такая теплая, еще не промозгло-осенняя погода, а августовское послевкусие. В ноябре бы ему точно был пи..., но у них не ноябрь, даже не октябрь, поэтому можно и побезумствовать. Неужто понабрался у Рылеева всех этих ненормальных перформансов? Товарищ, который не любит лечить простуду и придет на тусовку с температурой. С кем поведешься, от того наберешься. Но Мише повезло со здоровьем, жаль только, что не с ментальным. Крепче только бык, верно? Когда болел последний раз, уж и не помнит, да и некогда болеть - он говорит себе это каждый раз, когда чувствует усталость или переутомление, и состояние возвращается в норму, принимая правила этой игры пока в очередной раз не ебанет невралгией или селфхармом, испытание за испытанием, и это недодождик тоже не преграда, никто не остановит его перед целью_обещанием. Миша держит слово - всегда и перед каждым.

В центре Москвы он иногда путался. Справедливости ради следует это отметить [для протокола], поэтому в очередном дворе он просто путается и... нет, не теряется. Решает затеряться, прямо в унисон музыке в плеере повторяя вслух, не зная, громко ли, тихо ли, подпевают ли ему с этажей и балконов:

- Я опять на районе потерял себя в одном из дворов...- в бессилии опускается на спинку лавочки под кленами. Вроде бы верная дорога была, но под конец бутылки игристого как-то все дома на одно лицо. - Ты опять мне трезвонишь, чтобы знать, что я жив и здоров, - усмехнулся, покачался под музыку. Трезвонит, наверное, а телефон выключен. Плеер заряжен, а телефон нет. В этом весь Миша Бестужев. Бутылка опускается на асфальт под лавочкой, чтобы не палиться так уж сильно. Мозг пытается сообразить, что делать дальше, но пока отлично получается будить район: - Я снова пообещал всё, что смог, ведь это любовь... Ещё одним холодным утром, руки без слов кричат об одном: «ЭТО ЛЮБО-О-О-ОВЬ», - ночные завывания в центре Москвы не должны быть редкостью, только по обыкновению это должно наваливать из тачанок мажорчиков, а не глотки пьяного молодого студента, который устал. Да ладно, твори хуйню, мы здесь проездом - как-то так говорится.

И пускай откуда-то с балконов, почти что в рифму и такт доносится:

- Я ВЫЗОВУ МЕНТО-О-О-О-О-ОВ

Ты все равно ответишь, раскинув руки врозь:

- ЭТО ЛЮБО-О-О-ОВЬ! - и рассмеешься так искренне и честно, что все недовольные позакрывают окна. Да к черту, кто-то же все равно подпевает. Невозможно не подпевать этой песне. Так что, песня закончится, он встанет с лавочки, если не уснет, и пойдет дальше, на зов сердца, прямиком к заветному дому, прямиком к Сереже.

Совершенно забывая о том, что Серж всегда, в любой жизни найдет тебя. Тяжелая захмелевшая голова поднимается интуитивно навстречу шагам, даже не подозревая, что Скриптонит животворящий делает, но перед ним - Серж с зонтом, воистину он, и передает зонт, как истинный джентльмен, и Миша не верит своим глазам, но они начинают светиться радостью и обожанием, таким детским, наивным восторгом. Слова не идут на ум, но улыбка до ушей и руки крепко сжимают зонт, как круг, брошенный утопающему. На самом деле, спуст минуту молчания, он выдает совершенно не то, что хотел:

- Я думал, это мент. - И прыскает пьяным смехом, снова опуская зонт просто по инерции, не ощущая разницы. Уже плевать, когда насквозь мокрый. - А это ты. Нашел меня. Я к тебе шел, обещал же. Только забыл, в какую сторону сворачивать от Таганки... блядская Таганка, зачем сгубила ты меня... - второе пришествие апокалипсиса никому не нужно, Мишу итак, наверное, весь двор считает антихристом. Сережа соображает быстрее и ловчее, потому что трезвый и относительно сухой. Внутри неприятно кольнуло обидкой, что парень не оценил пассажа с мокрыми кроссами и вообще всей этой жертвой, но зацикливаться не стал. Наверное, не время, не место, да и он че, девка какая-то, чтобы обижаться? За инициативу отвечаешь только ты сам, все честно. Сережа переживал и не находил себе места, пока Бестужев шлялся по улицам и бухал дешевый шампусик, так что сейчас, до безопасного места, он вряд ли способен на проявления романтичности. Но мог бы и попытаться. Миша надул губы. А Серж, как чувствуя, вдруг произносит это заботливое предложение принять ванну.

- Ты примешь ее со мной? - По-наивному спрашивает Миша, чувствуя себя бесконечно счастливым и ужасно пьяным, в безопасности и под защитой Муравьева-Апостола. А больше ничего и не нужно. В ванной Сережи поместилось бы трое, но дело было совсем не в этом. Просто продлить еще ненадолго эту заботу, почувствовать себя любимым и нужным. Необходимым. Пожалуй, что так. - Да, я выпил, а кто щас не пьет? - Промямлил Миша, расплываясь в шальной улыбке, и позволил Сереже запихнуть его в такси. Вот это завершение ночи... А ведь ты почти дошел.

Уже следующим днем, вкусно позавтракав и обхватив руками чашку какао, молодые люди, наконец, подняли тему, стоявшую особняком в свете последних событий. Так ведь и не успели поговорить о вчерашнем, об отчислении, о третьем шансе Милорадовича и так далее, далее. О будущих делах, в конце концов. Но за длинный и насыщенный вчерашний день Мишель успел обдумать многое и принять решения по ряду вопросов. Хотелось бы только знать, с ним ли будет Серж или выберет свою привычную жизнь, перешедшую в наследство от отца.

- Я подумал... Не хочу оставаться в этом гадюшнике продажном. Заберу документы и подам в областной гуманитарный. Ну а что? Оттуда точно не выпрут, да и из МГУ оторвут с руками. Ты... пойдешь со мной или воспользуешься предложением Милорадовича?