- Анна, послушай!
Анна Алексеевна закусила губу, разглядывая себя в зеркале. Служанка оправляла ей платье, а княжна казалась удрученной все сильнее. Это было уже третье платье, которое она одевала, решая, в чем поедет к своим родственникам на званный ужин. И каждый новый наряд ей не нравился более предыдущего. Последнее время раздражение часто присутствовало в ее характере. Все дело было в неудачном разговоре с матерью месяц назад. Она просила, она уговаривала ее, чтобы та написала своему брату, Алексею Григорьевичу Щербатову, чтобы они какое-то время погостили у него. Но Наталия Григорьевна была категорична. Сразу поняв, что Анна имеет ввиду попытки вновь встретиться с Сергеем Ивановичем Муравьевым, с которым даже помолвлена и не была, категорически отказала в подобном Анне. Это привело к ссоре.
Когда ее тетушка, Анна Борисовна, которая часто бывала у Наталии Григорьевны, рассказала, что намерена сосватать ее дочь Натали с Иваном Афанасьевичем Абашевым, Тут Наталия Григорьевна и вовсе стала лютовать. Ведь ее упрямая дочь Анна никого не хотела видеть, и ни о ком не хотела слышать, кроме Сергея Ивановича. Для Анны Алексеевны подобные разговоры казались оскорбительными. Сама она верила в том, что непременно станет женой Сергея Ивановича, и что их разлука всего лишь вынужденная.
Вся эта ссора с матушкой давалась Анне тяжело. Она не хотела как либо ее обижать, но видела, что невольно сделала это. Хотя где-то в глубине души понимала, что права в своих суждениях, и ее матушка слишком строга к Сергею Ивановичу. И вот теперь, ей вовсе не хотелось думать о том, что ее maman права. Но, когда, Наталия Григорьевна сообщила, что Анна Борисовна решила устроить ужин, чтобы познакомить Натали с Иваном Афанасьевичем, и они приглашены, Анна не почувствовала никакого удовольствия от подобной встречи. Наверняка ее матушка будет говорить не умолкая, намекая Ивану Афанасьевичу, что и Анна пока еще не обручена. Единственное, что доставляло удовольствие Анне, так это был тот факт, что на званном ужине будет и Николя. Даже если вечер станет скучным или унылым, то они смогут какое-то время провести с Николаем и обсудить что-нибудь интересное. Например, новую оперу. Нельзя сказать, что ее кузен был особым почитателем этого искусства, но Анне Алексеевне нравился, скорее, сам процесс разговора.
- Иду, - отозвалась княжна, останавливая выбор на последнем платье. Оно ей не нравилось в полной мере, но дольше игнорировать просьбы матушки было бы неприлично. К тому же их ждали к ужину.
Экипаж уже был подан. Анна оправила мех на накидке. Матушка сияла словно начищенный самовар, который стоял у них на даче в Петергофе. Это снова напомнило Анне о тех опасениях, которые она испытывала, касательно этого визита. А именно о том, что Наталия Григорьевна поведет разговор о своей незамужней дочери. Защитить себя она никак не сможет, даже упомянуть про Сергея Ивановича будет невозможно, ведь их отношения тогда бы стали смахивать на неприличные.
Анна постаралась отвлечься от подобных мыслей, напомнив себе, что, все же, они едут к своим родственникам в гости. Она смотрела, как мерно падал снег, пока они проезжали по улицам Санкт-Петербурга. Полная луна сияла в синем небе. Было очень холодно, ветер гнал облака по небу, но сердце княжны всякий раз замирало от подобной красоты. Ей нравилось смотреть на луну, особенно, когда она была такой, как сейчас. Словно, огромной.
Около дома Алферовых их встретил лакей, который сообщил, что их ждут-с. В отличии от Анны ее матушка выбрала одно из своих самых любимых платьев, явно желая впечатлить всех собравшихся. Она кивнула лакею, когда он помог сначала ей, потом Анне выйти из кареты. Анна вздрогнула: действительно, очень холодно. Наверное, в Малороссии сейчас не так. Зимы в Петербурге были суровые, даже замерзал лед на Неве.
"Скоро Крещение, - подумалось Анне. - Оттого и холодно".
Анна Алексеевна и ее матушка поспешили в дом Алферовых.