К ноябрю заметно похолодало. Мария Николаевна который раз пожалела о том, что среди его родни нет сочувствующих. К кому либо обратиться за помощью она не могла. Разве что - Екатерина, ведь ее муж, Михаил Федорович Орлов, тоже был декабристом. Но Мария даже не знала, удалось ли ее сестре и Михаилу Федоровичу спастись. Что до остальной семьи Марии, то и говорить было нечего - все они были роялисты, а papa даже требовал развода с Сергеем Григорьевичем, когда узнал, в чем он замешен. Иметь зятя - государственного преступника, он не хотел. Должно быть, такого же мнения он был и про Михаила Федоровича, но об этом Мария не знала.
Все произошло слишком стремительно. Едва Мария Николаевна узнала, что Сергея Григорьевича арестовали, она, едва отойдя от родов, отправилась в Санкт-Петербург. Там, с помощью брата Михаила Федоровича, Мария Николаевна сыскала возможность встретиться в крепости со своим мужем. И уже готова была поддаться отчаянию, если бы не случайная встреча с Густавом Олизаром в Санкт-Петербурге.
В тот момент Мари казалось, что она на грани отчаяния. Она не знала, что делать, но была твердо уверена, что должна как-то помочь Сергею. Княгиня Волконская искренне была убеждена в том, чтобы подобные обвинения, вынесенные заговорщикам, было выдвинуты лишь из-за трусости нынешнего царя. Николай Павлович увидел какая сила была собрана мятежниками, он понимал, что они действительно могут взять власть в свои руки, и тогда бы всю семью Романовых ждал очень тяжелый конец. Нет, не всю. Мария Николаевна слышала как-то от мужа, как тот говорил, что только Константин Павлович мог бы быть настоящим царем, а его брат - лишь его жалкое подобие, которое не может принять никакого верного решения, потакая придворным советчикам. Но чтобы не считала сама Мария или же Сергей, на их положение это никак не влияло. Сергей Григорьевич был арестован и ждал своего приговора, а Мария Николаевна бродила по Петербургу в поиске людей, которые могли бы хоть как-то помочь ей и Сергею. Она уже продала все свои драгоценности, которые имела с собой, погасила долги мужа, и теперь только вынуждена была ждать, проводя томительные часы в доме своей свекрови - Александры Николаевны Волконской. Александра Николаевна крайне волновалась о судьбе сына, но сама пойти на свидание в тюрьму не могла, боялась, что это ей не по силам и там ей сделается дурно. Однако, она всякий раз убеждала Марию Николаевну, что та должна помочь ее сыну. Мари и сама хотела это сделать, но как - она не знала.
Спасение пришло в лице Густава Олизара, которого привела в дом Александры Николаевны Софья Григорьевна, старшая сестра Сергея Григорьевича. Женщиной она была весьма дальновидной, но Марии она казалась чересчур скучной, хотя Сергей Григорьевич обожал свою сестру, и Софья отвечала ему тем же. Мария Николаевна не могла поверить своим глазам, когда увидела своего бывшего возлюбленного. После того, как papa отказал Густаву, они больше не виделись. Но, как оказалось, Густавом не руководила обида. Наоборот, он, имея дружбу с Софье Григорьевной, хотел помочь Сергею Григорьевичу. Густав рассказал о том, что в Польше есть не мало людей, которые до сих пор поддерживают мятежников и согласны с тем, что царем должен стать Константин Павлович. Один из таких и был сам Густав Олизар, и теперь он бы хотел помочь некоторым другим бунтовщикам. Возможно это было сделать через доверенных людей, которые готовы были подменить документы так, чтобы из Петропавловской крепости вывезли нескольких человек, в том числе и Сергея Григорьевича, под чужими именами. Но надолго оставаться в Санкт-Петербурге было нельзя, обман раскроется довольно скоро, и преступников начнут искать, как и тех, кто помогал им бежать. Но укрытие можно будет найти в Польше, получив расположение Жанетты Грудзинской.
Побег был устроен в начале июля, за несколько дней до вынесения приговора. По задумке Густава Олизара Мария Николаевна и Сергей Григорьевич должны были бежать в Киевскую губернию, где у него в масонских ложах еще были друзья. Что произошло с другими сбежавшими преступниками, в том числе, с Михаилом Федоровичем Орловым и Сергеем Петровичем Трубецким, ровно как и с их женами, Мария Николаевна не знала. Густав говорил, что они тоже должны прибыть в Польшу, но иным путем.
В Киевской губернии Мария Николаевна и Сергей Григорьевич были до осени 1826 года, и лишь затем пришло письмо от Олизара, что можно отправляться в Польшу, что путь этот безопасен, и совсем скоро они окажутся в стану тех, кто поддерживал заговорщиков прошлой зимой и поддерживает до сих пор. Мария не уставала молиться за это проведение, ведь до них дошли новости, что стало с большинством мятежников - одних повесили, других - сослали в Сибирь.
В Польшу Мария Николаевна прибыла вместе с мужем в конце ноября. Густав Олизар через своих знакомых позаботился о квартире в доходном доме, но посоветовал без надобности Сергею Григорьевичу все же не показываться на людях, поэтому на встречу с Жанеттой Грудзинской должна была отправиться княгиня Волконская. О встрече Густав позаботился заранее, явившись к княгине Лович утром этого же дня и сообщив, что княгиня Волконская хочет ее видеть.

Марии Николаевне казалось, что она никак не может надышаться. Воздух земель Польши казался ей свободным. Будто бы вовсе не ее муж был в застенках не один месяц, а она сама. Она уже много раз благодарила Густава Олизара за то, что он принимал такое участие в их с Сергеем Григорьевичем судьбе. Не смотря на то, что было между ними прежде, Густав повел себя очень благородно. Так, по крайней мере, казалось самой Мари. Как только они прибыли в Польшу, и Густав договорился о встречи с княгиней Лович, он сообщил, что его ждут дела, которые не терпят никаких отлагательств, и, должно быть, он скоро уедет. Из того немного, что смогла узнать Мария, пока Густав Олизар бывал у них на квартире в доходном доме, сам он находился в опальном положении в России. Правда, ему повезло чуть больше, чем тем, кого ждала Петропавловская крепость. Олизара несколько раз пытались арестовать, но всякий раз вынуждены были отпускать его. Никаких прямых улик у них против Густава Олизара не было, и, все же, ему приходилось быть осторожным. Улик не было просто потому, что их не смогли найти.
Поэтому Густав Олизар и не смог оставаться так долго на одном месте, хотя пообещал, что в Польше их хватиться не должно, если они не будут покидать приделы Польши. Искать Сергея Григорьевича, конечно, будут, но здесь было много друзей, которые готовы были поддержать восставших против российского императора и считающих, что следующим Императором должен стать ни кто иной, как Константин Павлович. Например, одним из таких друзей и сочувствующих был хозяин доходного дома, который относился к Сергею Григорьевичу с уважением, и как казалось Марии Николаевне, даже симпатией.
Когда Густав Олизар сообщил о месте встречи с княгиней Лович, Мария Николаевна стала готовиться к встрече с женой Константина Павловича. Ни дорогих нарядов, ни украшений у дочери генерала Раевского не было. Большую часть она продала еще в Петербурге, оставшуюся - в Киеве. Теперь ее гардероб был просто и неприхотлив, ведь им с Сергеем Григорьевичем нужны были средства, чтобы жить в опале. И все же Мария Николаевна часто повторяла про себя, что она готова принять эту жизнь, ведь Сергей был здесь, рядом с ней. Он был жив и был на свободе. Сейчас это было самое главное.
Мария Николаевна надела простое темное платье, которое было лишено всяких изыск и украшений, но все в ней по-прежнему выдавало княгиню: и то, как она держала голову, и то, как она сидела, и то, как говорила. Мария Николаевна надеялась, что ее титул станет одним из тех оснований, почему ее сможет принять Жанетта Антоновна. Мария уже успела узнать, что среди сочувствующих восставших в Польше было не мало дворян. Многие из них действительно считали, что Императором должен был стать Константин Павлович. Правда, в отличии от тех дворян, что жили в Санкт-Петербурге, открыто они это не высказывали, зато всегда готовы были помочь тем, кто разделяет с ними их идеи.
Такое участие сочувствующих позволило Густаву Олизару договориться о встречи княгини Лович и княгини Волконской в одном из домов сочувствующих дворян. Густав Олизар сопровождал Марию Николаевну, затем попросил хозяина дома проводить ее в одну из гостиных, когда сам отправился встречать Жанетту Антоновну.
Время стало тянуться бесконечно в ожидании супруги Константина Павловича. Мария не смогла усидеть в мягком кресле, оттого резко встала и заходила по гостиной, нервно обхватывая себя руками. Что их ждало впереди? Вечные скитания? Мария Николаевна надеялась, что они смогут навсегда уехать за границу. Может быть, Лондон или Париж станет для них новым домом. Но для этого надо заручиться помощи Жанетты Антоновны.
- Добрый день, княгиня, - Мария Николаевна поклонилась. Как странно, эта женщина могла бы быть императрицей. Вместо этого про нее многие говорят, что именно из-за нее Константин Павлович отрекся от престола. Но Мария Николаевна, как женщина, как любящая женщина прекрасно понимала, что такое взаимное чувство, и оно дороже всего. - Я благодарю вас, что вы решились на это встречу со мной. - Она присела в поклоне. чтобы хоть как-то унять дрожь в руках, взявшуюся неизвестно откуда. - Путешествие было не таким тяжелым, благодаря нашим друзьям. Господин Олизар проявил большее участие во всем... этом.
Она едва не сказала "побеге", но вовремя осеклась.

Мария Николаевна кивнула, благодаря Жанетту Антоновну за прием. Она никогда не видела ее прежде, но была наслышана о ней, как любой, кто знал о ее венценосном муже. В столице Российской Империи про Константина Павловича говорили очень много. Особенно после последних событий. Было не мало людей, кто поддерживал восставших офицеров и солдат, было не мало людей, кто действительно верил, что императором должен стать Константин Павлович, как следующий сын после Александра Романова. Мария Николаевна была уверена, что не так много людей знали истинную причину, почему Константин Павлович не может быть Императором.
И вот теперь эта причина стояла сейчас перед Марией. Волконская улыбнулась собственным мыслям: Константин Павлович и Жанетта Антоновна виделись ей очень сильными и смелыми людьми, которые ради любви пренебрегли даже властью. Ведь власть - это то, что пьянит ума многих людей. Но Константин Павлович рассудил иначе. По всему выходило, что ради Жанетты Антоновны он готов был на многое. Так и она. Еще недавно Мари казалось, что она никогда не примериться с решением отца о замужестве с князем Сергеем Волконским, то теперь Мария Николаевна и сама была готова сделать все, чтобы помочь своему мужу. Она практически оборвала все связи со своей семьей, пустилась в бега вместе с кем, кого все считали преступником. На все это Мария Николаевна была согласна, лишь бы спасти Сергея Григорьевича от тюрьмы и приговора, который может оказаться смертельным. Шурин Марии Николаевны, князь Петр Волконский, однажды заехал за ней, чтобы вести к себе обедать и дорогой спросил:
"Уверены ли вы в том, что вернетесь?"
"Я и не желаю возвращаться, разве лишь с Сергеем, но, Бога ради, не говорите этого моему отцу", - ответила тогда Мария Николаевна.
- Кто мы без друзей? - Спросила Мария Николаевна продолжая тепло улыбаться. - Жанетта Антоновна, поверьте мне, из тех, кто сейчас находиться в Санкт-Петербурге, не мало людей, которые по-прежнему считают, что Николай Павлович - это узурпатор, занявший трон силой, убедив в этом Сенат. Многие по-прежнему верят, что восставшие были правы, требуя Конституции. Вот Пестель, несчастный Павел Иванович, разве зла он желал? Разве зла он хотел?
Мария Николаевна вздохнула, вспоминая, что произошло с пятью мятежниками. Они были приговорены к смерти через повешение, будто бы были простыми крестьянами. Им не только не дали достойно жить, но и не позволили достойно умереть.
- Нет, не одни, - покачала головой Мария Николаевна, отводя взгляд. Изредка она думала о тех, кто также пустились в бега вместе с ними. Но чаще всего мысли о собственной судьбе вытесняли мысли о других несчастных. Она даже заставляла себя не думать о своей сестре Екатерине Орловой, муж которой тоже, как и Сергей Григорьевич, считался государственным преступником. - Но быть вместе долго мы не могли и вынуждены расстаться. Мы с Сергеем Григорьевичем отправились в Киевскую губернию. Нам нас уже ждали друзья из масонских лож. Вы, я думаю, знаете, что эти люди очень верны своим идеалам и редко кто из них кто пойдет против своих слов и обещаний. Наши друзья говорили о том, что другие тоже должны прибыть в Польшу, но иным путем. Но где они, я не знаю.
В этот момент принесли чай. Мария Николаевна поблагодарила, отпевая чай и добавила:
- Жанетта Антоновна, простите, что Сергей Григорьевич не смог приехать к вам вместе со мной. Безусловно, он бы хотел лично поблагодарить вас, но вы же знаете, что даже это может быть опасно. Наверное, нас действительно уже ищут, и долго оставаться в Польше мы не сможем. Самое главное сейчас попасть в Европу. У Сергея Григорьевича есть друзья в Париже и, должно быть, мы отправимся туда. Как только, мы сможем оказаться в Европе, весь этот ужас закончится.
Мария Николаевна покачала головой.
- Милая Жанетта Антоновна, скажите мне, разве справедливо все это? Я не говорю про Николая Павловича. Не мне судить о том, достойный ли он правитель, для этого есть более образованные люди. Я про жизни людей. Ведь это офицеры: те, кто не жалел своих жизней в войне с Наполеоном, те, чей род уже ни раз доказал, что они верно служат Российской Империи.